хова и чуть не поссорилась из-за него с братом. Но Николай занят своей мужской жизнью,
большую часть времени он проводит вне дома.
И вдруг происходит крушение. Не пустяк, не мелочь — катастрофа. Долохов отлично знает, что
значит для Николая проиграть сорок три тысячи, но он холодно мстит; он-то проиграл Соню!
48
Есть несколько сцен в «Войне и мире», которые невозможно толковать — только перечиты-
вать и вспоминать свое. Такова сцена между Николаем и отцом после проигрыша. Мы видели все
муки Николая в гостинице у Долохова, когда «вся игра сосредоточилась на одном Ростове», проигрыш
рос; Николай «то молился богу... то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку. .
спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке, и с столькими же очками карту пы -
тался ставить на весь проигрыш...»
И бесконечно вертелись в его голове мысли — как у Пьера, когда он расстался с женой.
Но Пьер думал о добре и зле, обвинял себя, а Николай старался себя оправдать: «Я ничего не
сделал дурного. Разве я убил кого-нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несча-
стие?..»
Он с д е л а л дурное — и за это ему такое несчастье. Но он никогда не поймет своей вины. Он
виноват в том, что не умеет думать. Наташа чутьем поняла, что Долохов злой человек. У Николая не
хватило на это чутья, а умом он понять не может; ум его не развит, он не умеет им пользоваться.
Да, он научился быть мужчиной в том понимании, какое ему доступно. Проиграв сорок три
тысячи и услышав спокойное замечание Долохова: «А устаешь, однако, так долго сидеть», — он так
же спокойно отвечает: «Да, и я тоже устал», хотя про себя думает: «Теперь пуля в лоб — одно остает-
ся». У него хватает достоинства не позволить Долохову рассуждать о Соне: «Моя кузина тут ни при
чем, и о ней говорить нечего!»
Но, приехав домой, к отцу, он снова становится мальчишкой: «Папа, я к вам за делом при-
шел. Я было и забыл. Мне денег нужно».
Все, что он говорит дальше, так же безобразно, как: «Я было и забыл». Он понимает,
что ведет себя постыдно, но уже не может изменить свой тон. Краснея, «с глупой, небрежной
улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить», развязным тоном Николай произносит:
«Что же делать! С кем это не случалось!» В душе он считает себя «негодяем, подлецом, который
целою жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца,
на коленях просить его прощения...»
Вы помните конец этой сцены? «Николай готовился на отпор», но отпора не было. Старый