Бергу выгодно не только получать двести тридцать рублей, но и быть честным. Он заботится
не только о повышении в чине, но и о спокойной совести. Он по-своему патриот: встретившись с Ро-
стовым на войне, «надел чистейший, без пятнышка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки
кверху, как носил Александр Павлович, и... с приятной улыбкой вышел из комнаты». (Курсив мой. — Н.
Д.) Его патриотизм — в подражании и преданности царю.
У него тоже есть свой нравственный идеал: «В нашей породе фон Бергов, граф, все были ры-
цари...» Согласно этому нравственному идеалу, он и совершил «подвиг» при Аустерлице: взял шпа -
гу в левую руку и пошел вперед. Ему было страшно, но он преодолел страх. Он имел право уйти
с поля боя, но не ушел, остался...
Зато уж потом он выжмет из своего «рыцарского» поведения все, что возможно.
Это не грубый расчет, нет. Это такой самоуверенный эгоизм, что можно было бы ему удивляться,
если бы он редко встречался в людях. Но, к сожалению, он встречается не так уж редко.
Берг не просто расчетлив, эгоистичен, скуп — он твердо убежден, что иначе жить нельзя; поэто-
му ему не стыдно рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед
своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить и
он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным...»
Это напоминает уже не Молчалина, а Скалозуба: «Довольно счастлив я в товарищах моих; ва-
кансии как раз открыты: то старших выключат иных; иные, смотришь, перебиты...» Но Скалозуб —
тупой полуграмотный солдафон, а Берг — милый, учтивый, аккуратный...
Для графини Веры Ростовой Берг вовсе не блестящая партия. Несколько лет назад его
предложение, несомненно, было бы отклонено, да и он сам, четыре года назад показав Веру своему
товарищу и сказав: «Она будет моею женою», — не торопился делать предложение. Он был без-
вестный дворянин из обрусевших немцев; она — девушка из богатой и знатной семьи. Но Берг тер-
пелив — он ждал четыре года, и за это время многое изменилось: «дела Ростовых были очень
расстроены... а главное, Вере было двадцать четыре года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что
она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения».
Граф Илья Андреевич объясняет Верину непохожесть на всю свою семью тем, что «графи-
нюшка мудрила» со старшей дочерью. Мало вероятно, чтобы любящая мать могла так много «на-
мудрить». Ростовы, живущие открыто, по-старинному, не задумываясь, просто не заметили, как их