Вдруг ему захотелось поиграть: помнят ли руки еще? В выходной заедем к брату, там поиграет.
Вернулся в комнату. Там продолжали уговаривать, грозить, увещевать по-всякому.
— А вот не буду тебе батончики покупать. И маме расскажу.
— Так она же тебя будет ругать, дедушка!
— Пусть поругает. А ты без батончиков останешься. Батончики только за музыку даю!
— Из бархатного моего платье тебе сошью для концертов, — лебезила сватья.
— Ну вот еще, мама, это ваше любимое платье, не потакайте капризам, — сердилась дочь.
— Да мне не жалко, я верх себе на кофточку оставлю, а подол широкий, ей хватит.
Дед печалился. Ну почему же так? Всё для нее, и Бог талант послал, и мы стараемся. Он вспоминал свое детство, как ему хотелось и дудочку, и настоящий велосипед. У внучки всё есть — и вот на тебе, не хочет!
Наконец дед решился рассказать внучкиной учительнице, что и сам занимается: и «Сурка» уже играет, и «Шотландскую песенку»...
Учительница обрадовалась. Предложила играть концерт в школе, в четыре руки: внучка с дедом. Если хорошо получится, то будет знаменитый дуэт, на праздниках, летом в парке играть будут. В газете напишут. На телевидение пригласят. Девочка талантливая, заметят. И вообще необычно — дед и внучка, оба ученики.
Занимались долго. И отдельно, и вместе. Репетировали с обеими учительницами. Те загорелись — занимались лишнее время, поправляли, старались. Потом сами играли в четыре руки, подружились.
В семье затаились: внучку не дергали за уроки, за кашу недоеденную — только бы сыграла. Сватья с пирогами таскалась почти каждый день.
Наконец настал день. Накануне отрепетировали хорошо, старались оба. Внучка разошлась — даже понравилось ей играть с дедом. Вела с чувством, внутренне сосредоточилась, видно было, как отдается музыке, как чувствует по-взрослому.
На концерт отправились всей семьей. Сватья нарядилась, выгуляла новый шиньон, подружек привела. Дед в костюме, который к приезду начальства надевал. Девочка в бархатном платье — сватья постаралась, сшила из своего, с кружевным воротником; накрутили белый капроновый бант на макушке.
Дед взял с собой фляжку с водкой, глотнул в туалете для храбрости. Заложил за щеку мятный леденец, чтоб не пахло спиртным.
В зал старался не смотреть.
Уставился на бархатные занавески. Лезла дурацкая мысль: карниз кривой, упасть может. Вдруг вот прямо сейчас и упадет?
Внучка объявила громко:
— Мы с дедушкой играем вальс в четыре руки композитора Ребикова!
А потом вдруг оробела. Стоит у края сцены, пора уже за рояль садиться, а она не идет, теребит платье. Дед взял ее за руку: ты со мной, не бойся! Хотя сам волновался, вспотел. Старался незаметно вытереть ладони.