Прощайте маленькие булочные, толстые воскресные газеты и рыба домашнего копчения. Прощайте крошечные ресторанчики народной кухни: пиццы с тонкой хрустящей корочкой, тайская лапша, сычуаньские деликатесы навынос. Мы распрощались с изысканной французской кухней и местными меню южной Италии. Теперь мы жили в краях сетевых ресторанов и павильонов для барбекю, где под итальянской кухней понимали политый расплавленным сыром хлебный тост, а китайские блюда подавали с размороженным горошком и морковью. «Большую порцию» здесь представляли иначе, чем дома, на востоке, – в чем я убедился, когда официантка «Эпплбис» в первый раз принесла мне ведерко чая со льдом. Такие мелочи ошеломляли – казалось, мы перебрались не в другой район своей страны, а в другую страну. В страну тучных женщин и усатых мужчин. В страну дешевых автомобилей, снегоходов и квадрациклов. Короче, в страну «Уолмарта». В первые недели мальчишки передразнивали каждого встречного, подражая тягучему как резинка выговору. Я и мать им за это выговаривали. Раньше и я мог бы выказать такое предубеждение, но опыт последнего года принес мне смирение. Никто из моих знакомых, сколько я помнил, не был отцом проклинаемого всеми убийцы.
Мы приживались как могли, привыкали к новому дому, к новому климату, к новой жизни. Дети поступили в муниципальную школу: залезали в яркий желтый школьный автобус с ранцами, набитыми крупноформатными учебниками по истории и геометрии. Три раза в неделю я в большом джипе «чероки» час добирался до Денвера, на медицинский факультет Колорадского университета, где получил место временного преподавателя. Мы договорились, что для начала так будет лучше, но предполагалось к концу года принять меня постоянным профессором и дать мне кафедру ревматологии.
Отправляясь на факультет, я выезжал с рыжих, как ржавчина, равнин южного Колорадо, миновал подножия Скалистых гор и въезжал в прокопченную долину Денвера. Я впервые по-настоящему столкнулся с пустынностью западных штатов. Мне казалось преступлением оставить столько необработанной земли – мили лугов и пологих пригорков, насколько видел глаз. Я каждый день вспоминал о голодающих миллионах в городах третьего мира. У нас столько земли, сколько нам никогда не будет нужно: глубокие каньоны и непроходимые горные хребты, болотистые речные берега и вулканические озера. Я привык к узким забитым автострадам востока, по которым за восемь часов попадаешь из Нью-Йорка в Мэйн, минуя по пути четыре штата. А здесь, на просторах запада, за восемь часов не доедешь и до границы своего штата.