– Люди весной радостнее смотрят на мир, – кивнул я.
– Я заметила, что теперь вижу все по-другому, нахожу рисунки в кукурузном поле. Земля пахнет слаще. Я замечаю текстуру: как кончики пальцев скользят по занавеске в душе, как лежат на языке изюминки.
Услышав шаги на лестнице, мы оглянулись. Вошла девушка лет двадцати.
– Доктор Аллен, – представила Бонни, – это моя дочь Кора. Она встречалась с вашим мальчиком в колледже.
Кора была миловидной, с прямыми плечами. То, что называют – девушка с фермы. Странно было видеть, как она вычисляет, кто я: доктор Аллен плюс мальчик, с которым она когда-то встречалась. Когда все сложилось, ее открытое лицо сразу замкнулось, в глазах мелькнул гнев.
– Нечего вам здесь делать, – бросила она. – Мы вас не звали.
Я встал.
– Извините.
– Кора, – прикрикнула Бонни, – не груби. В нашей семье так с людьми не обращаются.
– Но, мама…
– Нет, – отрезала Бонни. – Он был хороший мальчик. Мне все равно, в чем его винят. И его отец был так добр, что навестил нас. Если не умеешь быть вежливой, иди, пожалуйста, наверх.
Кора не сводила с меня глаз. Так следят за змеей, опасаясь, что она скроется в тени и нападет с другой стороны.
– Доктор сказал, маме нужен покой, – напомнила она.
– Я не задержусь, – успокоил я. – Мне просто нужно было побывать здесь, познакомиться с вашей семьей. У меня тоже семья – жена и двое сыновей. Кроме Дэниела. Я не хотел расставаться с ними ради приезда сюда, но пришлось. Не знать хуже. Я должен был увидеть эти места и познакомиться с людьми, которые приняли моего сына. Но я обещаю – допью чай и уйду.
Я тронул свой стакан, глядя ей в глаза. В них был страх – и огромная грусть.
– Оставайтесь, сколько хотите, – возразила Бонни. – Кора, не выпьешь ли и ты чая? Посиди с нами.
Кора впервые отвела взгляд. Ее губы сжались в прямую линию.
– Нет, – сказала она, – я погуляю.
Она захватила ключи от машины, сделала два шага к двери и обернулась.
– Он лгал, – сказала она. – Вы думали, он просто заблудился, а он лгал. А мы ему верили.
– Знаю, – сказал я. – Но он об этом жалеет. Не говорит, но я вижу по нему. Он не для того это сделал, чтобы людям, которых он любит, было больно.
– Зачем же тогда? – спросила она, словно отвечала дурачку, и вышла.
Я постоял молча, слушая жужжание вентилятора.
– Она ошибается, – сказала Бонни. – Он был добрый мальчик.
Я смотрел на нее. Чего люди не понимают насчет химиотерапии: похожим на инопланетянина вас делает не потеря волос, а выпадение бровей и ресниц. Без них лицо становится не совсем человеческим. Некоторые, особенно женщины, рисуют брови косметическим карандашом, но Бонни оставила свое лицо как есть. Это выдавало человека, отринувшего суетность и принявшего путь, которым легла жизнь.