Высота сцены была пять футов. Перед началом выступления Сигрэм вышел на просцениум и пожал протянутые к нему руки. Из динамиков гремела песня «Смэшинг Пампкинс» – «Сегодня».
«Сегодня»…
«Сегодня величайший день. Я не могу дожить до завтра. До завтра слишком долго ждать». Я вспомнил виденные хроники. Сигрэм касается протянутых вверх рук. Стоит посреди сцены, вбирая улыбки, купаясь в аплодисментах. Он вел кампанию больше года. Победил на партийном съезде в Айове и на праймериз в Нью-Гемпшире. Победил на супервторнике и теперь шел во главе стаи. Но впереди было еще пять месяцев. Съезд демократов и общенациональные выборы, бой на выбывание с противником-республиканцем. За последние два дня он спал всего пять часов. Так много дел: надо звонить, собирать деньги.
Ему хотелось больше бывать с детьми. Не хотелось, чтобы жена забыла, как он выглядит. Он стоит на сцене, заряжаясь от толпы, но разве он не произносил ту же речь сотню раз? Он старается, чтобы слова звучали свежо. Старается внести в них что-то особенное. Что ни говори, эти люди – его будущее. Звучит избито, но так и есть. Они – завтрашние избиратели, завтрашние налогоплательщики. Тот, кто владеет молодыми, владеет миром. Он думает, не сказать ли об этом, но это прозвучит цинично. «Владеет» – неподходящее слово. «Направляет» было бы точнее.
Сигрэм улучает момент, чтобы оглянуться на западные кулисы, где стоит Рэйчел. Она улыбается ему и поднимает вверх большой палец. Она так хорошо держится. Первая леди… Она смеется, когда он так ее называет. Не верит, что ей такое достанется. В то же время говорит: «Неужели нельзя сказать: „первая женщина“? „Леди“ звучит так, будто тебя таксист зазывает прокатиться».
Он снова поворачивается к толпе. Перед ним лица: черные и белые, индусы и китайцы. Это Америка будущего, лоскутное одеяло наций. За его спиной – Ларри и Фрэнк, охрана из Секретной службы. Они всматриваются в толпу, выискивают, нет ли чего подозрительного. Сигрэм пропитывается любовью толпы. Трудно поверить, что кто-то здесь желает ему зла. Он начинает речь о надежде. О том, что отцы-основатели встроили надежду в саму конституцию. «Право стремиться к счастью».
– Вот что создает величие нашей страны, – говорит он. – Все мы, каждый из нас должен искать и найти то, что сделает нас счастливыми. Но счастье не дается даром. Разве счастье нашего ближнего менее важно, чем наше? Как я могу быть счастливым, если мой ближний страдает?
Кто-то бросает с галерки надувной мяч. Толпа внизу колышется, ловит его, перебрасывает из рук в руки, как привыкли на бейсбольных матчах и рок-концертах.