– Никто не вечен, даже Вселенная… и слава Творцу, вечность – это проклятие.
Смотрящий повернулся на каблуках и, не оглядываясь, зашагал в сторону посадочной площадки дворцового комплекса.
* * *
– Эй, ты, «волосатенький без очочков»! Да ты, ты! Я тебе говорю.
Хоаххин попробовал повернуть голову на звук голоса. Жуткая боль пронзила виски. Челюсть непроизвольно клацнула зубами. Тяжелый колокол, в который превратилась его черепная коробка, раскачивался из стороны в сторону, а мозги, ударяясь о его стенки, издавали жуткий протяжный звон. Он смотрел прямо перед собой, смотрел на огромное зеркало, установленное в холле центральной секции «Ромашки», смотрел на белую пушистую стену и огромную зубастую пасть ледяного вора. В первые мгновения после того, как он пришел в себя, он никак не мог понять, где находится или, точнее, почему он здесь находится. Присутствие огромного хищника почему-то совершенно его не пугало, хотя, впрочем, наверное, потому, что ничто уже не могло его испугать. Напрягало другое, напрягал тот, кто с ним разговаривал. Это опять был тот самый ночной посетитель. Идущий за Край. Он стоял метрах в десяти от этого панорамного зеркала слева от Хоаххина. От Хоаххина? От ледяного вора. А где же он сам-то? Хоаххину со второй попытки удалось повернуть голову налево и оторвать взгляд от зеркала. От вновь нахлынувшей боли он непроизвольно рыкнул.
– Рррррррр. Кто ты?
Тень грустной улыбки пробежала по прекрасному лицу Алого.
– Не веришь своим глазам? Правильно делаешь. Я – это ты.
В голове продолжал бухать тяжелый колокол.
– А кто тогда я?
– Ты в зеркало смотрел или куда?
– А что, и так бывает?
Хоаххин опустил свое тело на четыре лапы, звонко цокнув по гладкому полимрамору пола острыми, длинными когтями.
– Здесь все бывает. Не стану дожидаться, пока ты спросишь: «Здесь – это где?» Здесь – это в твоей голове. Пожалуй, поправлюсь, здесь – это в твоем разуме, в нашем с тобой разуме, а еще точнее, в разуме существа, сумевшего вместить в себя миллионы личностей, перемешать их в гремучую смесь, готовую либо разорвать себя в клочья, либо помочь самому себе ступить на следующую ступень осмысления вселенной. Рано или поздно это должно было случиться. Странно, что не случилось в тот момент, когда ты «наслаждался» фугой боли перед Фиолетовой Аалой. Но тогда ты был слишком сконцентрирован на предстоящей битве. А здесь, за гранью времени, ты не устоял перед самым сильным человеческим чувством…
Хоаххин ощутил вибрирующую слабость в задних лапах, и его толстая мохнатая жопа опустилась на жесткий пол.