– Значит, я все-таки умер?
– К сожалению, нет.
Собеседник, мягко, по-кошачьи, и одновременно стремительно сделав несколько шагов, подошел к нему вплотную.
– А ребята мои?
– К сожалению, да.
– А как же все это – черный дракон, наши скитания, этот вот ледяной вор, мы ведь…
Собеседник как-то совсем по-человечески кашлянул в кулак и положил руку на голову Хоаххину так же, как он сам когда-то делал это в «Зоопарке». В этот момент картинка вокруг опять поплыла, холл, зеркало, металлическая дверь, ведущая в ангар, ригеля замков, все это, словно несмелый рисунок акварелью на мокрой бумаге, стало перемешиваться, растекаться…
– Фантазия у тебя богаааатттттттааааааааааяяяяяяяяяяяяяяяяяяя…
* * *
Белый песок вновь кружил вокруг него, вдохновенно вальсируя и забиваясь в нос. Он опять вернулся к тому самому месту, с которого начинал, но теперь он был один. В том смысле, что его друзья не стояли возле него. Но где-то совсем рядом, словно за тонкой перегородкой коммунальной квартиры, он слышал их многочисленные приглушенные голоса. Как и в первый раз, стена песка медленно оседала, и перед ним вновь начал проявляться силуэт старого каменного строения, напоминающего замок. В детстве, прыгая в короткие летние дни между серых скал в предгорья белой пустоши под присмотром вездесущей кухарки Мины, Хоаххин представлял себя великим воином, повелевающим муравьями, жуками, паучками и бабочками, снующими вокруг него. Из небольших камешков он выстраивал на пути этой армии насекомых «неприступные» башенки, с окнами-бойницами, в которых прятались его враги, а его армия бросалась на штурм этих неприступных стен. Так, значит, первый бастион он преодолел. Придумал себе врага. Как это банально. Как просто преодолевать трудности, создаваемые придуманными врагами.
– Враг мой. Тихо сидящий внутри меня…
Хоаххин улыбнулся. Нет, на этот раз он не станет заходить внутрь «бастиона». Нужно искать другую дорогу. Хоаххин представил себе длинный коридор, бесконечно длинный и такой обычно шумный коридор университета и двери аудиторий, лабораторных комнат, технических помещений. Сейчас в нем не было ни единой живой души. Никелированные ручки дверей сверкали под яркими лучами диодных светильников. Вот она, табличка, на которой коротко и отчетливо читается черная надпись. «Адмирал Хват». Дверь, тихонько скрипнув, подалась вперед, и перед Хоаххином раскинулся теплый влажный песок пляжа, выглаженный утюгом прибоя. Лазурные волны, играющие цветными камешками. Высокая влажная стена «рыбьих скелетов» корней мангров, ползущих вверх по крутому каменному склону, испещренному затейливыми рисунками трещин.