Врожденным пороком Свердлова, Троцкого и, по-видимому, всех еврейских революционеров вообще, был взгляд на крестьянство в целом, как на реакционную массу. Троцкий, правда, с пеной у рта отрицал за собой этот грех, как будто не он в первом томе своей книги о Сталине назвал крестьянство “бесформенным обломком средневековья в современном обществе”. Свердлов переводил словесные красивости Троцкого на язык некрасивых дел. Уже в мае 1918 года он поставил задачу “расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря, восстановить деревенскую бедноту против деревенской буржуазии”. Орудием этой политики и стали комбеды, учрежденные декретом от 11 июля 1918 года. Это была первая атака на крестьянство, зловещая репетиция позднейшей коллективизации.
В период перестройки все стали храбрыми и бросились наперебой обличать “палача Свердлова”. Но справедливости ради следует напомнить, что об антикрестьянской политике партии в 1918 году очень правильно говорилось в статье с символическим названием “Свердловщина”, которую еще в 70-х годах написал М.Бернштам. И в те же годы Р.Медведев в своей книге о трагической судьбе командарма Миронова, потрясающую песню о котором сочинил И.Тальков, рассказал, какую гнусную роль сыграл Свердлов в проведении политики “расказачивания”. Теперь-то мы все знаем, что именно Свердловым была единолично подписана 24 января 1919 года директива Оргбюро ЦК РКП(б), требовавшая “провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью.”
Герцена в 1836 году ужаснул один “безумный указ” относительно цыган, напомнивший ему “библейские рассказы об избиениях и наказаниях целых пород и всех к стене мочащихся”. Свердлова, как человека иудейского вероисповедания, подобные рассказы не ужасали, а наоборот, вдохновляли. Правда, Владимир Генис в статье о красном терроре на Дону (“Независимая газета”, 23 апреля 1992) всячески старается, подобно Льву Колодному, затушевать индивидуальную роль Свердлова, изобразить главными палачами Сырцова и Колегаева, зато, мол, Сокольников (Бриллиант), был очень хороший человек и выступал за отмену директивы Свердлова. Все это делается по методу того же Сталина, который в 1930 году обвинил в “перегибах” коллективизации местные власти, хотя последние действовали согласно директивам центра.
На обеление Свердлова направлены и все “альтернативные” версии зверского ритуального убийства царской семьи в Екатеринбурге 17 июля 1918 года, которое организовал его соплеменник Шая Голощекин, впоследствии, в 30-х годах, выморивший голодом Казахстан. Известно, что Троцкий хотел устроить публичный суд над царем и блеснуть на этом суде в качестве обвинителя, однако не довелось. Вернувшись в Москву с фронта, Троцкий неожиданно узнал от Свердлова, что царскую семью уничтожили. “Как, всех?” – удивился Троцкий. – “Да, – ответил Свердлов, – мы тут с Ильичем посовещались и решили. А что?” – И Свердлов настороженно и подозрительно посмотрел на Троцкого: неужели могут быть какие-то возражения? Возражений не было. Троцкий поспешил согласиться, что все сделано правильно.