Вокруг личности Кагановича накручено много мифов. Особенно постарался эмигрантский автор, писавший под псевдонимом В.Ушкуйник, Загипнотизированный гипотезой А.Кестлера о хазарском происхождении восточных евреев-ашкенази (гипотезой, кстати, совершенно несостоятельной) и созвучием титула “каган” и фамилии Каганович, этот автор придумал такую историю: “Захватив власть в свои руки, потомки хазар, следуя своим старым обычаям, не только ввели ту же двойную систему управления в порабощенной ими стране, но… посадили своим КАГАНОМ потомка хазарских ханов Лазаря КАГАНовича… и назначили Сталина его “Беком” (Памятка русскому человеку. Н.-Йорк, 1982, с.22). Но если мы вернемся от выдумок к историческим реалиям, то дело обстояло следующим образом. В первой половине З0-х годов влияние Кагановича было действительно огромным, он несомненно был тем, что впоследствии стали называть “лицом №2 в партии”. Позже его политический вес начал уменьшаться и к началу войны стал совсем незначительным, но никогда, даже в зените своей власти, Каганович не был ничем иным, кроме как орудием Сталина. думать, будто Сталин был орудием Кагановича, значит совсем не представлять себе личность Сталина.
В том же 1930 году занял свое место в первом ряду и главный герой драмы тридцатых годов – С.М.Киров (Костриков). Он родился в 1886 году, рано остался без матери и вырос в Уржумском доме призрения. Подпольную работу начал в Томске, а потом перебазировался во Владикавказ, где женился на еврейке Марии Маркус и установил контакты с такими людьми, как Орахелашвили, Гикало, Фигатнер, которые в будущем займут важные посты. Здесь его и застала революция. В гражданскую войну Киров прославился обороной Астрахани и тем, что утопил там в крови рабочее восстание. В пьесе сталинских времен “Крепость на Волге” один из соратников Кирова с обескураживающей простотой говорит о восставших: “Какие же это рабочие, если они в нас стреляют? Разве это пролетариат?” Классовая принадлежность, таким образом, определялась не по роду занятий, а по направлению пальбы. Позже Киров вместе с Орджоникидзе установил советскую власть на Северном Кавказе и в Закавказье, а в 1926 году Кирова бросили из Азербайджана на усмирение мятежного зиновьевского Ленинграда.
Киров был человеком энергичным, властным и жестким. Зная эти его качества, Р.Конквест все же считает нужным оговорить, что он как будто не отличался той злобностью, которая характеризует Сталина… Безжалостный, он в то же время не был ни злобным, ни раболепным”. Он же называет Кирова “лучшим оратором партии со времен Троцкого”. Очевидно, к перлам красноречия следует отнести слова Кирова на роковом ХVII съезде о строительстве Беломорканала: “Это действительно героическая работа, и надо отдать справедливость нашим чекистам, которые руководили этим делом, которые буквально чудеса сделали”. Киров поскромничал, умолчав о своей личной роли в этом деле, но о ней счел нужным сказать Ворошилов: “Товарищ Киров вместе с товарищем Ягодой во главе героической армии беломорстроевцев соединил Белое море с Балтийским”. Отменные Достоинства Кирова были оценены, он занял вакантное после Бухарина место “любимца партии”.