Первую половину книги я закончила к рассвету. Невыносимо было читать о словесных оскорблениях, которых Элек натерпелся от Ренди. Будучи маленьким мальчиком, он прятался в своей комнате, где сбегал от реальности в мир книг. Иногда Ренди мог наказать его без всякой причины и забирать книги. В один из таких моментов, Элек начал делать наброски историй на бумаге и обнаружил, что сочинительство ещё лучший способ сбежать от реальности. Он мог управлять судьбами своих персонажей, в то время как был вынужден жить в доме Ренди и не имел возможности распоряжаться собственной.
В детстве, он не знал, в чём кроется истинная причина ненависти Ренди. И то, что Пилар покрывала Ренди было настолько неприемлемым, что мне хотелось задушить её прямо сквозь страницы. Единственный хороший поступок, который она совершила — то, что пошла наперекор его желаниям и купила Элеку собаку. Лаки стал для него отрадой и лучшим другом.
Также Элек подробно описал момент, когда узнал о неверности своего отца. Взломав его компьютер, он обнаружил интернет-роман с моей матерью. Элек чувствовал свою вину, потому что именно он сообщил об этом Пилар, вскоре после этого Ренди покинул их дом.
Последовавшее за этим расстройство нервной системы Пилар, привело к целому ряду новых проблем. Она стала зависеть от Элека так же, как всегда зависела от Ренди. Это, в сочетании с открывшейся правдой о Патрике, а затем и смерть Лаки привели к возникновению порочного круга. Чтобы справиться со стрессом, он начал курить и пить, пристрастился к татуировкам, как к способу самовыражения, и начал вести беспорядочную половую жизнь. Девственность он потерял в пятнадцать с мастером тату, убедив её, что ему уже восемнадцать.
Определенные моменты давались мне действительно тяжело, но его жестокая честность была достойна восхищения.
Я дошла до того места, где мне пришлось сделать паузу, прежде чем продолжить.
Это была глава обо мне.
Грета
Месть — вот то единственное, что помогало мне смириться с необходимостью провести большую часть следующего года с Ренди и его новой семьёй, пока мама «в отъезде».
А единственным утешением должно было стать удовлетворение от того, насколько невыносимой я сделаю их жизнь.
Он заплатит за то, что довёл мою мать до психушки и оставил меня расхлёбывать это.
Дочь. Я сразу решил, что ненавижу её. Мы не встречались прежде, но я представлял себе худшее, основываясь только на её имени, которое по иронии судьбы рифмовалось со словом вендетта — Грета. Мне оно казалось уродским, и я готов был спорить на что угодно, что её внешность соответствовала имени.