Мальчик замер на месте, чувствуя, как сердце отчаянно колотится в груди, и от волнения внутри у него все сжимается. Он бы скорее умер, чем стал тем, кто сейчас испугает зверя и испортит охоту.
Думая о том, что самец великолепен, мальчик одновременно старался сохранять максимальную неподвижность, как учили его братья, медленно, едва слышно вдыхая сладковатый, насыщенный запах древесной коры, сосновой смолы и мха, заползшего на нижнюю часть стволов. В окружавшем его кустарнике шевелились тени, по древней звериной тропе неподалеку пробежало какое-то животное, далеко за спиной у них отражался от деревьев лай собак, но мальчик не спускал глаз с лося, надеясь одним взглядом удержать его на месте, как будто его глаза могли превратиться в Глейпнир, выкованную гномами цепь, которая пленила могучего волка Фенрира.
Затем, пряча руку за собственным телом, конунг знаком показал мальчику, стоявшему за ним, что тот должен бросить первое копье. Мальчик моргнул и с трудом сглотнул. Они вышли на охоту еще до рассвета, это была первая достойная дичь, которую им удалось встретить, – и вот ему оказана честь сделать первый бросок. К семи годам он твердо знал еще одно: когда человек, чью шею украшает торк толщиной с твое запястье, велит бросить копье, ты не имеешь права промахнуться. Мальчик каждый день тренировался с мечом и щитом, но не учился обращаться с копьем, таким толстым, что ему едва удавалось удерживать его в руках.
Мальчик кивнул конунгу, и тот коротко кивнул в ответ. Он хотел бы посмотреть, где находится его отец, но не мог позволить себе отвлечься от мыслей о лосе.
«Перед тем, как бросить копье, мысленно представь, что оно летит прямо в цель, – говорил ему брат Сорли, которого, вне всякого сомнения, учил Зигмунд, а того – Торвард, как принято у братьев. – Ты должен увидеть, как копье проходит сквозь плоть зверя и вонзается в его сердце. И только после того, как эта картина появится перед твоим мысленным взором, делай бросок».
И мальчик, выставив вперед одну ногу и приготовившись вложить в движение силу всех своих семи лет, представил, как острие пронзает сердце лося.
Однако самец, проживший на свете гораздо больше лет, чем мальчик, неожиданно пошевелился и принюхался. Он был настоящим великаном, более семи футов, с громадной головой и рогами, расстояние между которыми превышало рост мальчика. Шерсть лося встала дыбом, он опустил великолепную голову и прижал уши. Мальчик находился совсем рядом – он мог даже разглядеть мух, вившихся около его морды, и услышать хруст, когда зубы лося вгрызались в жесткие растения.