– Ну, если он окажется в Хиндере на свадьбе, то мы убьем его и решим все проблемы сразу, – сказал Свейн, и все рассмеялись, несмотря на одолевавшую их усталость.
Однако Сигурд переглянулся с Улафом; оба надеялись, что конунг Горм не появится в Хиндере. Им будет совсем не просто разобраться с ярлом Рандвером и его тэнами, но если туда прибудет конунг со своей свитой, амбиции Сигурда утонут в его собственной крови и крови тех, кто принес ему клятву верности.
– Горма там не будет, – заверил его Улаф, когда они обсуждали свой план и Сигурд заговорил о такой возможности, предположив, что Рандвер посчитает выгодным иметь конунга в качестве гостя на свадьбе сына. – Конунг устроит собственный Хауст Блот, и ты даже не представляешь, сколько меда будет выпито. – Улаф покачал головой. – Бифлинди не станет сидеть на чужом месте в чужом доме, когда его собственный народ будет поднимать в его честь рога с медом и наслаждаться щедростью его стола.
Сигурд надеялся, что Улаф не ошибся. «Морской еж» медленно проплывал мимо Кармёя – ведь гребцов не хватало – а над ними с громкими криками кружили чайки. Пот заливал всем глаза, но они следили, как солнце проваливается за западный край моря, Улаф приказал, чтобы они гребли еще энергичнее, пока света еще достаточно, и Карстен провел их между островами неровного южного побережья Кармёя, пока они не добрались до Скуденесхавна.
Сигурд пробормотал проклятье, когда повернулся и увидел, что у причала стоит лишь «Морская свинья».
– Задница Одина! – выругался Улаф. – Куда девался проклятый скальд? Я думал, он уже здесь.
– Может быть, он хочет торжественно появиться на носу драккара какого-нибудь ярла, входящего в Бокнафьорд, чтобы мы могли его увидеть и поприветствовать, – с ухмылкой предположил Аслак.
– Да, такое ему понравилось бы, – согласился Улаф.
– Как и мне, – сказал Сигурд. – И ярл должен участвовать в любом случае.
Через мгновение гребцы левого борта подняли весла, а те, что находились справа, начали табанить, и Карстен подвел «Морского ежа» к причалу с нежностью отца, целующего ребенка в щеку. Затем Агнар Охотник и Бодвар бросили причальные концы Солмунду и Вальгерде, и остальные спустились по склону, чтобы их приветствовать.
Сигурд ничего не мог с собой поделать – он вдруг представил мать, стоящую на поросших травой камнях, все у него внутри сжалось, и мышцы скрутило от боли.
– А вот и Песнь Ворона, – сказал Свейн, с гримасой заводя большие руки за спину, чтобы немного расслабиться после долгой гребли. – И все совсем не так, как ты говорил, Аслак.