Фейерверк новых ощущений, счастья первых после роддома дней, поздравлений и радостной суеты быстро миновал. Рубахин, как ни стремился в любую свободную минуту забежать домой, всё равно не был для жены полноценным помощником. Его не было днями, нередко уходил он и по ночам. Криминальная жизнь Опорска не учитывала никаких личных обстоятельств в жизни капитана уголовного розыска.
Пелёнки-распашонки, развешанные прямо в комнате, не просыхали, как следует – комнате просто не хватало объёма, а бегать вниз на бельевую площадку – как оставить ребёнка? Нельзя открыть форточку – на улице холод, а коляску – в какой угол не перемещай, она всё равно оказывается рядом с форточкой.
Катастрофически не хватало денег. Наташа никогда бы раньше не предположила, что такая кроха потребует расходов больше, чем любой взрослый. Это особенно остро проявилось, когда однажды дочка приболела. Василий каждый раз возвращался из аптеки мрачный и злой на весь белый свет – цены на лекарства были просто дикими.
Гнетущее впечатление произвела на Наталью и детская поликлиника. Нервная очередь в регистратуре, холодина в обшарпанных коридорах, где женщинам с больными детьми на руках даже присесть не на что – на весь длиннющий коридор стояла одна единственная скамейка.
Побывав несколько раз с Танюшкой в этом заведении, Наталья пришла в ужас.
– Как это возможно? – говорила она затем мужу. –У меня ощущение, что дети государству не нужны – даже здоровые, не говоря уж о больных. А это ведь страшно, правда? Почему у такой большой страны не остаётся денег на здоровье детей?
Василий обнял её за плечи:
– Знаешь, прихожу тут как-то к Финисту, а он читает газету и матерится. Я у него спрашиваю, в чём дело, а он показывает объявления – там их несколько было – о помощи смертельно больным детям. И знаешь, что он сказал?
– Что?
– Он сказал, что до тех пор, пока в газетах печатают такие объявления, наше государство будет государством подонков наверху и рабов внизу. Других классов в нём не осталось. И я с ним согласился…
Жить стало очень трудно, и не раз уже вспоминала Наташа слова отца, сказанные перед её замужеством, всё больше досадуя на себя и на мужа.
А ещё она не могла понять: почему человек, отдающий всего себя службе, вынужден так вот существовать?
Она любила Василия, видела, как он переживает и мечется между семьёй и работой, но нарастающая усталость, обида за малышку и страх за её будущее делали своё дело. Наталья стала замечать, что она всё чаще думает о муже с раздражением. Их разговоры уже нередко прерывались мелкими ссорами, в которых исподволь терялось самое главное и важное в их отношениях.