– Я же сказал, закрой пасть! – рявкнул Стейн.
– Он уходит, а ты медленно умираешь. На улицу выходят люди. Они смотрят, но никто тебе не помогает. Они знают, что ты за человек, всегда знали, хотя и не все, на что ты способен. Кто-то из них знает про Эйвон, но никто не знает про Рун, Ирэн и Элси. И никто не узнал, что ты сделал с женой Каллахана.
– Откуда ты знаешь?! – в панике вскрикнул Стейн.
– И о дочерях Олдэма – обеих. Ты ужасный человек, Стейн, настоящее чудовище!
Роза никогда не видела на чьем-либо лице такого испуга, как на лице Стейна. Он выплескивался из его широко раскрытых, бегающих глазок.
– Они смотрят, как ты умираешь, – продолжала Гвен, хотя Розе хотелось крикнуть, чтобы она замолчала. – Один человек даже ставит у тебя под ногами ведро, чтобы собрать кровь. Он смешает ее с кормом и отдаст свиньям. О, Стейн, то, что ты сделал с Эйвон, то, что ты сделал со всеми другими девушками, настолько чудовищно, что ты должен понести за это кару, но даже я не пожелала бы тебе такой смерти… хотя, наверное… ты ее действительно заслужил.
Слова Гвен действовали не только на Стейна – Розу они пробирали до костей, сильнее, чем самый ледяной ветер, но от выражения на лице Гвен, от смеси искреннего сочувствия и отвращения у нее едва не остановилось сердце. Каким-то образом Гвен действительно увидела смерть Стейна, а через нее и он, и Роза тоже это увидели.
– Ты чокнутая сука, вот ты кто! – заорал Стейн. – Оставь меня в покое!
Он выскочил на улицу, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Гвен пошатнулась и протянула руку к стене, чтобы удержаться на ногах.
– С тобой все в порядке? – встревожилась Роза, подбегая к ней.
Гвен схватила Розу, сжала ее в объятиях и зарыдала.
* * *
– Вот, держи, – сказала Роза, протягивая ей чашку чая, из которой поднимался ароматный пар.
– Фарфоровая чашка с блюдцем? – Гвен изумленно посмотрела на нее.
– Мы собирались подарить ее тебе на Зимний праздник, но, похоже, тебе не помешает подарок сейчас, а к тому времени мы найдем что-нибудь получше.
– Лучше фарфоровой чашки?
– Потерпи немного, сама увидишь!
Девушки сидели на крыльце, которое пахло свежей краской и опилками. Они устроились на деревянной скамье, подобрав под себя ноги и завернувшись в одеяло, которое Роза сняла со своей кровати. Это было одно из тех одеял, в которые они кутались в первую ночь, проведенную в темной разрушенной гостиной, когда делили между собой ломоть хлеба и кусок сыра.
Какой же далекой казалась та страшная ночь! Как будто это осталось в другой жизни или вообще происходило не с ними. Столько всего переменилось с тех пор, как все они горбатились на Гру! Это не могли быть они. Это никак не могла быть Гвен. Сидя рядом с ней на крыльце принадлежавшего им дома, после того как она выгнала Стейна, будто копавшуюся в мусоре крысу, Роза не могла себе представить, что когда-то Гвен подчинялась Рэйнору.