Человек, напавший на холодильник, звякал посудой, потом захлопнул дверцу, двинулся к лестнице и уронил то ли ложку, то ли вилку.
Я чуть-чуть приподняла свисающую скатерть. Белка всегда оставляет на ночь, как она говорит, «аварийное освещение». У подножия лестницы горит тусклая лампочка, и ее неровного света, попавшего на лицо нагнувшегося за столовым прибором человека, хватило, чтобы я узнала его. На сей раз он не надвигал на голову капюшон. Щеки, лоб, нос и шея, покрытые пятнами зеленки и фукарцида, предстали перед моими глазами во всей красе. Олег!
Сисадмин выпрямился и очень тихо пошел вверх. Под тяжестью его веса заскрипели ступеньки. В полном изумлении я выползла из-под стола, сцапала фонарь, вернулась к Ивану и прерывающимся голосом сообщила:
— Только что я видела сисадмина, он навалил полную тарелку еды из холодильника и отправился в свой номер.
Ваня моргнул и сказал:
— Олег не покидал тоннеля. Он как лежал, так и лежит. Он умер.
Я посветила и пробормотала:
— Точно.
— Ты обозналась, — попробовал успокоить меня Иван, — небось узрела Мишку, он любит по ночам жрать.
Мне стало обидно.
— Я что, дура?
— Нет, просто перенервничала, — сказал Ваня.
— Я различила рожу в красно-зеленых пятнах! — возмутилась я.
Иван вздрогнул, взял у меня фонарь и направил его на лицо мертвеца.
— Черт! Как я не сообразил! Смотрел на него и думал: ну что не так! Где следы зеленки и фукарцида?
— Их нет, — прошептала я, — это не Олег! Хотя… вылитый Олег!
Ваня вытянул губы трубочкой, втянул их, вытянул, опять втянул.
— Муляж? — с надеждой спросила я. — Очередная кукла из бутафорского цеха?
— Можешь не сомневаться, тело настоящее, и оно начинает разлагаться, — сказал Ваня, — вот тут трупные пятна. Хочешь посмотреть? Если нажать на них пальцем, цвет не меняется. Это называется имбибиция, она наступает через сутки после кончины, хотя многое зависит от температуры окружающей среды.
— Перестань, — взмолилась я.
— Ладно, — быстро согласился Ваня, — и вот еще, смотри.
Луч фонаря метнулся вперед по проходу.
— Следы! — взвизгнула я. — Здесь кто-то шел.
— И недавно, — подхватил Ваня.
— Пошли, — оживилась я, — посмотрим, куда ведет эта дорога. Вероятно, убийца близнеца Олега ушел именно по ней. Мы можем выяснить, куда.
— Надеюсь, не заплутаем, — пробормотал Ваня, шагая за мной, — иначе нам каюк. Кладовка закрыта, никто не допрет, куда Степа и Ванька делись.
Мы шли, шли, шли, в конце концов под ногами захлюпала вода. Сыро в проходе было постоянно, изредка с потолка падали капли мне за шиворот, но сейчас вода поднялась почти до колен, а сверху словно пошел дождь.