Дик немало развлекся, изображая этот безумный мир. Но у него не было намерения посвятить его описанию всю книгу: помещая в «Мегатрон» восемь человек, он собирался посетить idios kosmos каждого. Религиозный фундаментализм старого вояки (который походил на отца самого писателя) он заменил на пуританскую утопию миловидной дамочки, полной добрых чувств, любящей (как и его мать) искусство, красоту, чистоту и точно так же ненавидящей беспорядок, секс, физиологическую сторону жизни, искренне убежденной, что можно отделить добро от зла, другими словами, можно уничтожить зло. Добиваясь этого, убирая зло из своего мира, она уничтожает не просто вещи, но целые категории: клаксоны, мусорщиков, с шумом перемещающих мусорные бачки, комивояжеров, СССР, мясо, бедность, половые органы, астму, кошелек, пьянство, грязь…
Дамочка все сильнее увлекается и действует необдуманно. «Улучшенный» с ее помощью мир саморастворяется и уступает место другому, еще более страшному миру молодой женщины, страдающей паранойей. Мир глянцевый, коварный, внешне безупречно нормальный, но при этом полный скрытых угроз. Здесь все имеет значение, все составляет часть заговора. Все враждебно, опасно, обманчиво, даже предметы. Люди, отданные во власть этого больного сознания, пребывают в панике. До настоящего момента каждый очередной мир оказывался хуже предыдущего. Каким будет следующий, если он вообще будет? Трое из восьми человек, выглядевшие совершенно безобидными, — старый служака, дама, занимающаяся благотворительностью, и немного закомлексованная секретарша — оказались на поверку религиозным фанатиком, воинствующей пуританкой и психически ненормальной личностью. Какие бездны скрывают в себе другие? Самые умные догадывались, что дела обстоят еще хуже, и спрашивали себя, какую страшную пропасть таит в своей душе каждый из них? Каким кошмаром для его товарищей станет его собственный мир, если будет им навязан?
В самом начале романа Дик позаботился о том, чтобы представить читателям семейную пару, которая тоже оказалась на «Мегатроне». Жену, Маршу, подозревали в том, что она коммунистка. Она клялась мужу, что это неправда, но он, тем не менее, начал ее подозревать. Тем более что, после того как женщину, страдавшую паранойей, в конце концов сожрали (как того и требовала логика) двое ее спутников, превратившихся в гигантских насекомых, все снова поменялось, и на сей раз герои попали в мир воинствующего коммуниста. Сочиняя эту главу, Дик вспомнил речи, которые произносила некая Олив Холт, столь раздражавшая его подруга Клео, и постарался как можно красочнее их передать: жаждущие крови капиталисты, фашистские войска, линчуемые на каждом углу улицы негры, населенные гангстерами города, толпы голодных детей, роющихся в мусорных баках — вот как видит Америку настоящий коммунист.