Я бродила по квартире, дрожали руки, дрожали ноги. Я вся была сама дрожь, и унять ее никак не получалось. Лето шумело за окном, то жарким солнцем, что острыми палящими лучами играло на листьях и лицах прохожих, то барабанящей сиреневой грозой, а я замерла в квартире в немом ожидании звука открывающейся двери. Вот она заскрипит, и тихо войдет в прихожую мама. Устало скинет туфли, отряхнет зонт от капель, улыбнется и скажет:
– Надо срочно теплого чаю.
Никто не волновался, кроме меня, нескольких маминых коллег и подруг. Мне казалось, что мама перестала общаться с подругами. После расставания с Владом она заперла свою жизнь, не только прекратив общение, но и выпустив праздное веселье воздушным шаром в облака, тихо попрощавшись. Но они были, ее подруги. Просто я не слышала их телефонных разговоров, от которых мама все больше уставала, рассеянно отмечая, что это ей уже неинтересно.
Подруги звонили несколько раз в неделю, и эти звонки немного спасали меня от одиночества, страха и невыносимой безызвестности. «На что ты живешь, Лика? Деньги есть?» – спросила как-то одна из них. Я сказала, что все хорошо, хотя стипендия уже заканчивалась. Только у меня и мысли не возникло, что мне не на что будет есть. Об этом всегда беспокоилась мама.
В шкатулке, которая стояла в шкафу за книгами русских классиков, лежали деньги. То, что мама откладывала с зарплаты, да кое-какие остатки от продажи квартиры. Мама мечтала купить старый дом за городом. Я всегда считала, что это глупость и нам никогда не накопить нужную сумму. Но мама верила. Я открыла шкатулку. Если нет денег, подумалось мне, значит, мама уехала. Это была безумная мысль, потому что мама никогда бы меня не бросила. Деньги, пара тысяч долларов, лежали на месте.
Хоть не умру с голоду. Стипендия была слишком маленькая, чтобы прокормиться.
Бабушке я позвонила сама. Она сняла трубку и строгим голосом сообщила мне, что улетает с мужем за границу.
– Спешу я. Самолет через три часа. Найдется твоя мать, не переживай. Самое главное я сделала. У тебя есть квартира. Больше не доставай. Прощайте.
Осень. Студенческая жизнь подхватила меня, но тревога не давала окунуться с головой в этот бурлящий поток, когда радостные молодые студенты комкали первые лекции, заглушая их диким хохотом, сальными шутками и постоянным движением. Никому не удавалось усидеть на месте. Словно котята, все постоянно елозили, толкались, желали запрыгнуть на парты, перескочить через ряды и нестись по длинным коридорам навстречу распахнувшей объятия новой жизни. Лишь я выбивалась из общей картины старушечьим спокойствием и плохо скрываемой печалью.