– Я тебя тоже люблю, – сообщаю я еле слышно.
Вообще-то мне сложно понять: прозвучали слова или остались в моей голове? И где я? Может, мне все мерещится. Вокруг тишина. Такое ощущение, что это происходит внутри меня. И даже не происходит, а просто застыло. Статичная такая картинка.
«Вставай-ка», – приказываю себе. Но даже двинуться не могу. Как будто меня приклеили к полу.
Тут я совершаю большую ошибку – напрягаю память, пытаясь сообразить, что произошло. В ушах тут же начинает шуметь, в глазах мутнеет, и нависшая надо мной морда Швейцара расплывается. Это предвестие смерти, не иначе. Пролог к жизни на том свете.
Картинка в голове складывается, и я проваливаюсь.
В глубокий сон.
Я падаю все глубже внутрь себя – и ничего не могу с этим поделать. Падаю и падаю сквозь пласты тьмы, и почти уже касаюсь дна, когда чья-то безжалостная рука хватает меня за горло и выволакивает к боли и страданиям реального мира. Кто-то в самом деле тащит меня по кухне. Флуоресцентный свет режет глаза, а от запаха пирога и соуса меня вот-вот вырвет.
И вот я сижу на полу, спиной к стене, пытаясь остаться в сознании и удержать падающую голову обеими руками.
Две фигуры выступают из мути перед глазами – да, точно, теперь я их ясно вижу под ярким белым светом кухонной лампы.
Они улыбаются.
Нет, точно улыбаются, – видно, как изгибаются губы в прорезях черных вязаных шлемов. Ростом эти ребята выше среднего, оба накачанные, крепкие – в отличие от меня, задохлика.
– Привет! – здороваются они. – Как самочувствие, Эд?
Я изо всех сил пытаюсь удержаться на поверхности своих мыслей.
– Моя собака, – выдавливаю наконец.
Тут голова выскальзывает из ладоней, и слова «уходят» под темную воду. Я уже успел забыть, как Швейцар только что привел меня в сознание.
– Собаку твою хорошо бы помыть, – говорит один из посетителей.
– С ним все в порядке?
Тихие жалобные слова. Им страшно, они дрожат и слабо пытаются удержаться в воздухе.
– Антиблошиный ошейник тоже не помешает.
– Блохи? – бормочу я. Голос раскатывается капельками по полу. – Нет у него блох, вы что…
– А это тогда что такое?
Парень несильно прихватывает меня за волосы и приподнимает голову – посмотри, мол. Рука у него и впрямь покусана какими-то насекомыми.
– Это не со Швейцара блохи, – упрямо говорю я.
И сам себе удивляюсь: на фига же мне сейчас упираться, мало проблем, что ли?
– Его Швейцар зовут?
Как и Софи, мои незваные гости удивлены выбором имени.
Я киваю в ответ, и, как ни странно, в голове немного проясняется.
– Слушайте, плевать мне на этих блох! Где моя собака? С ней все в порядке?