Михайло к пятнадцати годам получил не только хорошее военное образование, но также по приглашению отца, его обучали квалифицированные учителя математике, алхимии и словесности. Наряду с обязательными - московским, белорусским и украинским диалектами славянского языка, а так же, польским, шведским и турецким языками, которые изучал с пяти лет и коими владел в совершенстве, неплохо знал и крымско-татарское тюркское наречие. Поэтому, все, о чем копченые говорили, понимал прекрасно.
К вечеру на стоянку притащили еще одного казака, который был в дупель пьян, и приковали к общей цепи, на которой уже сидело восемнадцать человек. Это был последний пленник. Еще до рассвета их загнали на плот и переправили через Днепр.
Первые два дня все пленники без исключения отведали нагаек, татары гнали их вперед, чтобы отойти как можно подальше в степь от возможного преследования.
Все прочие дни тянулись монотонно и уныло, народ, звеня цепями, шагал по пыльной, подгоревшей на августовском солнце степи, все дальше и дальше. Банды, подобные этой, не ходили в военные походы. Это были шакалы и отщепенцы, которых не любили даже собственные родичи. Но, Ток-мирза держал людей в строгости, поэтому, в дороге девок никто не насильничал, и пленников голодом не морили - баландой кормили не сытно, но нормально.
Михайло и второй казак, которого звали пан Иван Заремба, были обуты в добротные сапоги, поэтому, дорога физически их не тяготила, в отличие от селян, шагавших по присохшей полыни, многие из которых были совсем без какой-либо обувки. Впрочем, ходить босиком они были привычны. Чумаки, например, ездили в Крым за солью только босыми.
Пан Иван, как выяснилось, был вдовцом. Пару лет назад удачно выдал двух своих дочерей замуж и с тех пор жил, как 'перекатиполе' - то в Сечевом курене, то в шинке.
- Дядько Иван, а куда нас ведут?
- Известно куда, в Кафу.
- Так нас что, сразу продадут?
- Хлопов продадут сразу всех, девок будут продавать поштучно, а нас нет, не продадут.
- А чего нас продавать не будут?
- Да где ты видел глупого торговца, который казака за пять-шесть монет в рабство отдаст, когда за него можно взять выкуп все двадцать, а то и сто или двести талеров?
- А если не привезут выкупа?
- Того не может быть, чтобы общество своего доброго брата-товарища казака не выручило. Ты не смотри, что меня выпившим копченые поймали, с каждым случиться может, и я не пропойца какой-нибудь. И грошей у меня есть достаточно, в куренную общину положены, так что все добре будет, - пан Иван немного помолчал и продолжил, - Разве что казака какого тати продали, без права на выкуп, тогда да. Здесь все повязаны, и ни один купец рушить цепочку работорговли не будет. Ждет такого бедолагу вечная каторга.