Из дома он вышел около пяти, налегке, выпив два яйца с перцем, в перед тем аккуратно исполнив «житкуровский» древний ритуал со спичкой и ваткой. На Угловом КПП (в забор изначально не установили одну секцию, затянули прореху колючкой с калиткой на деревянных брусках и поставили полосатую будочку для часового-стрелочника) очереди на выход почему-то не было. Стоял, прислонясь частями тел к бетонной части забора, клюющий носами патруль из трёх командировочных омоновцев, у будочки курил местный скурмач, инопланетянин, прапорщик Мелентьев.
– Нарушать, бля, бедованин? – спросил он Фенимору приветливо. – А чего, бля, припозднился? Все уже, бля, прошли проходную.
– Прямо все? – спросил Фенимор и прокашлялся. – Ну так пожелаем им удачи в труде и обороне.
– Проходи уже, бля, – сказал Мелентьев, хохотнув. – Не тормози, раз ходила. Видишь, прикомандированные уже и думать что не знают… А ты, видать, не слыхал ещё?
– Про что?
– Да вообще. Да сам узнаешь. Давай, проходи.
От города к Зоне по степи вела хорошо протоптанная дорожка длинной девять километров. Весной и осенью тут была, конечно, слякоть, а благоустраивать её, засыпав хотя бы гравием, начальству, конечно, было ну никак, потому что ну как объяснишь, если кто приедет из Кремля. Гражданам с пропусками полагалось пользоваться прекрасными дорогами от Центрального КПП и от Институтского. Там ходили автобусы и кипела официальная жизнь. Но жизни, если она есть, не важно, официальная она или неофициальная, и, достигнув неторопливо небольшой природной ложбинки в полукилометре от Углового, кипение не хуже можно было обнаружить и здесь. Здесь была стоянка бомбил. Бомбил в Беженске было три артели, в том числе и от Петровича, и каждая на Угловом КПП имела по месту, то есть, по одной «бомбе», два ЛИАЗа, и у Петровича был красно-белый пафосный «Икарус-256», который он купил в Волжском, у пьяницы-начальника городского автохозяйства. Чтобы обходилось без конфликтов, дежурные бомбилы выезжали со стоянки одновременно, в пять пятнадцать утра, поделив скопившихся ходил и прочих пассажиров поровну, а опоздавших получасом позже подбирала четвёртая «бомба», общая на три артели.
Уже сверху Фенимор понял, что почему-то опоздал. Он проверил время: да нет, десять минут шестого. Резервная «бомба», знаменитый «выживший» КаВЗик без крыши, стоял с работающим мотором, в нём сидели четверо. Водитель, «киреевский» бомбила, пил чай из термоса под пластиковым навесом. Фенимор подошёл к автобусу, поднялся на борт. Пассажиры были знакомые, целая артель ходил «от Сохатого», упакованная на дальний выход, сидела в открытом салоне. Андрей Малинов, Гоша Хлопс, старичок из собачинских пенсионеров по прозвищу «Проделки Фикса» и правая рука Сохатого, очень рейтинговый трекер Гриня Платонихин. Фенимора вразнобой поприветствовали взмахами и гомоном все, кроме Грини, который из-под прикрытых век мазнул взглядом фениморовы майку под тёплой курткой, джинсы и кроссовки на шерстяных носках и отвернулся. Проделки Фикса тут же спросил: