– Я себя пасу, Набис. Всегда. – Он огляделся и сплюнул. – В толпе как раз никто не услышит… А ты что, слыхал про это лекарство? Вроде как ты не удивился.
– А тебя что, что-то в Зоне может удивить?
Мавр затянулся. Усмехнулся. Поверил. Кивнул.
– Вот это без бэ, Серёга! Ни-че-го не удивит. Мне про это когда шепнули, я и сам не удивился, точняк. Обрадовался только.
– А шепнул?..
– Пру я одну лаборанточку земную в институте, – без напряжения объяснил Мавр. – Они там все боятся, что их тут, с нами, навсегда привяжут, прикинь. Ну и она прислонилась ко мне, что ли. Типа я Колумб и выведу из карантина, если что. Я прогнал, что конечно, выведу, но деньги нужны. Вот она мне и подгоняет, ну, варианты. Где что, кто что принёс с выхода.
– Проверял? Варианты? Не гонево?
– Да. Нет. «Бенвенуту» я по её варианту и вынес. Учёные провесили ерик Ближний до Пяти Дорог, но не дошли. Её наколка. Я с Пяти Дорог «бенвенуту» и вынес. И сдал в институт, в факторию.
– Зачем?
– Зачем сдал? Затем и сдал, чтобы бабцу не пропалить.
– А! Не подумал.
Вальнуть Вадика, подумал Набис неожиданно для себя, и в делюгу с зёмой-старшаком. В носу засвербело.
– А где тут мой проводник? – гаркнул поверх тихого трекерского гомона Блинчук театрально весёлым голосом. Не ходила, не сечёт, Папаша прав… И орать нельзя, и об этом было говорено. И какой я тебе, сучара, «проводник»? Опять же, сказал ведь… – По машинам! Товарищ майор, заканчиваем митинг!
– Понял? «проводни-ик»… – подмигнул Мавр. – Хозяйски тебя как шукает. Всё-всё, пошутил я, братан.
– А я посмеялся… Я тебя понял по делу, Мавр. Надо обсуждать. Это тема. Ты домой или в выход сейчас? – спросил Набис.
И вот тут искоркой у Мавра проскочило колебание: соврать или не соврать. (Не чихнуть бы.) И Мавр соврал.
– Домой, – сказал он. – Кто куда, а я сюда шёл нового мента послушать. Вчера от Петровича объявили в пивнухе, что привезут.
– А, понял, почему не слыхал. Я в наряд как раз… Я понял, ты домой.
Мавр покивал.
– Только кассету посмотрю у Петровича, ему там завезли. Про Шаолинь какое-то новое. А потом домой.
Ложь.
– Тогда к разливу сегодня в пивнухе пересекаемся и базарим. Всё, давай, Валер.
– Ничего, на, – ответил, как полагается, Мавр, обслюнил и далеко выплюнул окурок. – Так ты со мной, Серёга?
– Да базару нет, Мавр. Ты что?! Спасибо тебе, что маякнул вообще. Тема!
– В одном ерике росли, одним переулком на горшок бегали. Твой батя с моим икру солил. Кого же ещё звать? Городских, как мой шестёра? Или куркулей? Не смешно даже. Искать я тебя хотел сегодня-завтра в городе… – Мавр с хрустом почесал лоб, побегал своими рыбьими глазами и вдруг совершенно другим тоном спросил: – Слышь, Набис, кстати, а ты пропас, что в «Крепком орешке» русский снимается? Который в «Тридцать первом июля» средневекового гитариста играл?