Ах ты Штирлиц, твою мать. Штандартенфюрер. Но Набис, конечно, удивился. И не только словам, но и по сути. Ему нравился «Крепкий орешек», хоть и про мента.
– Да ладно!
– Да я и сам сразу не поверил, хотел за язык притянуть одного. А он в точку увидел, ты понял? Длинноволосый, со сборной волыной бандит он там. Который за брата менту мстил. И это точняк, он тот самый, из «Тридцать первого июля», мы, короче, пробили в салоне у Махася, останавливали на паузу спецом. В субтитрах есть. Александр Годунов. Короче, Набис, ты паси, даём мы угля в мире. В «Назарете» наш играет, в «Орешке» наш, – одни наши хулиганы везде, короче. Вот и мы с тобой сделаем Америку. А х***, мы нерусские, что ли? Понял, Серый? Вот так.
– Понял, – в тон ответил Набис. – Всё, расход, а то мой разорался.
– Встретимся. Не сбойни на вечер.
Они пожали друг другу руки. Рукопожатие было слабое, рыбье какое-то. Набис поспешно отвернулся и зашагал, и начал тереть зверски зудящий нос, пробиваясь к машине. Пошёл сквозь людей, плечом вперёд, придерживая РПК на боку и расслабляя внимание, чтобы оно сработало как фотоаппарат, когда будет можно и нужно. Его узнавали. «О, и Набис тут!» – сказал кто-то, кто-то хлопнул его по плечу, а Жека Туранчокс вполголоса крикнул своим роботоголосом: «Привет, кудрявый!» Полковник со свитой уже расселись, Харон завёл мотор. Бармен, Николай Николаевич Петрович, упираясь локтём в крышу кабины, что-то напоследок втирал полковнику, ищущему взглядом конкретно Набиса. Набис переступил с эстакады на кузов, сел на своё мокрое место, полковник недовольно кивнул ему, но Набис думал о другом, поиск-преследование, и уничтожение, грёбанный Мавр-Штирлиц, сволочь синяя, Каддафи тебе, где же ты меня пропас с моей темой… – и всё внимание, сколько у него его имелось, собрал Набис в точку и, выпрямившись в кресле, сделал в голове снимок людей на эстакаде. Закрыл глаза и начал его просматривать.
Петрович, Валя, Анаша, Малиновы, Хлопс, Гога… сам Мавр, Петя Мисруков… да где же он?.. кривоногий, не знаю, как зовут… Пшик, Рома-Пепсикола, Лысый… И вот он, бампер Мавра. Стоит, как перед расстрелом. Гриша Платонихин. И одет он для выхода, как и Мавр.. И тут Набиса осенило, ему даже показалось, что он в реку с плавучим домом на секунду окунулся. «Кактусы», сука! «Кактусы»!
И ведь время подходящее – для Мавра, с его-то чутьём на местности. Вторая половина дня, пеплы за стадионом уже поднялись, ходилы, кто утром в город вышел, либо вернулись, либо уже нет. Сейчас город пуст. Шального трекера, кто пеплы пережидает, либо умеет их осаживать, как умеет Мавр, можно и под газон пустить… И ведь в голову же не придёт никому – во второй половине дня выйти в госпиталь! Вот кто «кактусами» институт снабжает через эту крысу Олю высокомерную! Мавр. Всю малину людям обгадил… Но «кактусы» – это вообще неважно, разгоняя злость, как дым перед лицом, подумал Набис. Важно, что они прямо сейчас за ними выйдут, Мавр с Гришей. А самое важное – Мавр выкупил Лёву Чикашина. И, значит, живую воду. Вот что важно.