Когда я теперь спрашиваю новости о своих старых знакомых у людей, прибывающих из их стран, либо родом оттуда, я внимательно слушаю их; но интерес, который они у меня вызывают, менее силен, чем случаи из истории, анекдоты, случившиеся пять или шесть веков назад, которые остались неизвестны ученым. Мы испытываем к нашим современникам и даже к некоторым товарищам наших безумств прежних времен род неприязни, который, вполне возможно, отражает то, что в некоторые моменты мы испытываем к самим себе. Четыре года назад я написал в Гамбург письмо м-м Г… Мое письмо начиналось так: «После молчания в двадцать девять лет…». Она мне даже не ответила. Когда мой читатель узнает, кто эта м-м Г., он рассмеется. Два года назад я собрался ехать в Гамбург, но мой демон-хранитель заставил меня вернуться в Дукс.
В опере Ковент-Гарден ко мне подошел Гудар и спросил, не хочу ли я пойти на концерт Сартори, где я увижу совсем новую девушку-англичанку, которую сама Сартори обучает пению. Она говорит по-итальянски. Это настоящая игрушка. Я должен, по его мнению, поторопиться, потому что первый же лорд, который ее увидит, сразу ее схватит.
Потеряв только что Сару, я не старался сразу сделать новое знакомство, но следовало все же ее увидеть. Я пошел туда; я тосковал, и это меня бы развлекло. Она была, однако, мила. Некий ливонец, который назвался бароном де Хенау, молодой, с интересным лицом, казался увлеченным милой ученицей виртуозки Сартори. После ужина она предложила нам билеты по гинее на новый концерт, и я взял два, предложив один Гудару. Ливонский барон взял их пятьдесят и сразу заплатил. Я увидел, что он хочет сразу ее увлечь, и поступок мне понравился. Я счел, что он богат. Я допустил, что он меня завлекает. Он делал мне авансы, и мы стали друзьями. Читатель вскоре увидит последствия этого фатального знакомства.
Чтобы забыть Сару, я нуждался в другой Саре. Такой была красивая ирландка, что принесла нам бутылку «Стромбир», когда мы зашли в лавочку, где она служила; но Гудар ее ревновал.
Прогуливаясь с ним в парке, я отошел на шаг, чтобы дать ему возможность поговорить с двумя девушками, которые под шляпами показались мне хорошенькими. Вот что он мне рассказал, раскланявшись с ними:
Ганноверская дама, вдова и мать пяти девочек, приехала сюда два месяца назад, взяв их всех с собой. Она живет в доме на площади Эстерфил. Она ходатайствует при дворе о возмещении ущерба, что причинило ей пребывание полка армии, которой командует герцог Кэмберленд. Эта мать, будучи, как говорят, больной, лежит все время в постели и никого не хочет видеть. Она отправляет своих двух старших дочерей ходатайствовать о возмещении, на которое она претендует. Это те самые девушки, что вы видели. Но они не могут ничего добиться. Мне даже говорили, что министры больше их не слушают. Они все красивы. Младшей четырнадцать лет, старшей – двадцать два. Они говорят по-немецки, французски и английски; они вежливо принимают всех тех, кто приходит к ним с визитом, помещаясь при этом все в одной комнате. Они принимают деньги, если им дают, но сами никогда не просят. Я был у них три или четыре дня назад, из любопытства, и они меня достаточно хорошо приняли; но поскольку я им ничего не дал, я не смею вернуться снова туда в одиночку. Если вам интересно, пойдемте туда.