Я лишь нашел странным, непоследовательным и недостойным то, что вся знать, мужчины и женщины, приходили к ней, а м-м Гудар не могла никуда ходить, потому что не была приглашена. Сам Гудар рассказал мне обо всем этом перед обедом. Его ничто не заставляло также довериться мне, сказав, что он содержит себя азартной игрой. Фараон и бириби составляли всю его ренту, и она должна была быть значительна, потому что все у него было изумительно. Приглашенный поучаствовать в этой коммерции, я не счел нужным отказываться, уверенный, что войду тем самым и в высшее общество, с помощью разумного поведения которого следовало придерживаться, и зная законы и правила этого общества. Мой кошелек двигался большими шагами к полному истощению, и я, возможно, имел только этот источник, чтобы продолжать содержать себя на прежнем уровне. Приняв это решение, я отказался возвращаться вместе с Бетти. Сэр Б.М. хотел возвратить мне все, что я потратил на нее, и я был не в состоянии оказаться более великодушным, чем он.
Два месяца спустя после их отъезда я узнал в Риме от того же барджелло, что комедиант д’Этуаль, выйдя из тюрьмы благодаря протекции кардинала де Бернис, тоже покинул Рим, и в следующем году я узнал во Флоренции, что сэра Б.М. больше нет в Ливорно. Он направился в Англию, вместе со своей дорогой Бетти, которая, очевидно, должна была стать его женой после смерти той, что у него была.
Что касается известного лорда Балтимора, сеньора Бостона, он уехал несколько дней спустя после них, совершая новую поездку по Италии, где умер три или четыре года спустя, решив пренебречь дурным воздухом августа в сельской местности близ Рима, который в этот сезон убивает без всякой пощады всех приезжих, которые, не боясь его, осмеливаются провести там ночь. Достаточно проспать одну ночь в Пиперно или его окрестностях, чтобы больше не проснуться. Те кому приходится проезжать там, направляясь из Рима в Неаполь или из Неаполя в Рим, там не останавливаются, либо воздерживаются там спать, если им дорога жизнь. Милорд Балтимор заплатил жизнью за свою английскую недоверчивость.
Продолжая жить в «Кросьель» где селятся все богатые иностранцы, я легко завязывал знакомства со всеми и обеспечивал им счастье терять свои деньги у прекрасной м-м Гудар. Я был этим недоволен, но таково было положение вещей.
Спустя пять или шесть дней после отъезда Бетти я встретил аббата Гама в «Чиаджиа», очень постаревшего, но чувствующего себя хорошо и веселого. После того, как мы поведали друг другу, в течение получаса, наши приключения, он рассказал мне, что все разногласия между Святым Престолом и королевским двором окончились, благодаря отваге папы Ганганелли, что он собирается вернуться вскоре в Рим, но хочет, до своего отъезда, представить меня некоей персоне, которую я буду рад снова увидеть.