Мои любовные приключения с Каллименой. Мой вояж в Сорренто. Медини. Гудар. Мисс Шудлейг. Маркиз де ла Петине. Гаэтано. Сын Корнелис. Анекдот Сары Гудар. Флорентинцы, одураченные королем. Мой счастливый вояж в Салерно, мое возвращение в Неаполь, мой отъезд из этого города и возвращение в Рим.
Принц де Франкавилла был замечательный богатый эпикуреец, полный ума, любимым девизом которого было: Fovet et favet[47]. В Испании он был в фаворе, но король счел должным отправить его жить в Неаполе, потому что предвидел, что он может легко повлиять своими противоестественными вкусами на принца д’Астуриас и его братьев. Назавтра, после обеда, он повел нас в своем небольшом дворце на маленькое озеро, оживленное десятью-двенадцатью молодыми пейзанками, которые плавали в нашем присутствии до самого вечера; мисс Шудлейг с двумя другими дамами сочли это развлечение скучным, при том, что вчерашнее подобное находили восхитительным. Эта компания англичан и двух саксонцев не помешала мне ходить дважды в день повидать мою дорогую Калимену, в которую, чем дальше, тем больше я становился влюблен. Агата, которую я видел каждый день, была в курсе моей страсти и хотела бы найти средство помочь мне прийти к венцу моих желаний, но ее достоинство не позволяло ей действовать в открытую; она предложила мне пригласить ее в тот день, когда мы должны были поехать посмотреть Сорренто, где я мог бы легко продвинуться вперед в ночи, которую мы должны будем провести в этом очаровательном месте.
Но прежде, чем состоялась эта поездка с Агатой, г-н Гамильтон пригласил ее вместе с герцогиней Кингстон на пикник, включив меня в это общество вместе с двумя саксонцами и очаровательным аббатом Жилиани, с которым я свел самое близкое знакомство во время моего пребывания в Риме. Мы выехали из Неаполя в четыре часа утра в двенадцативесельной фелуке, и в девять часов прибыли в Сорренто. Нас было пятнадцать человек, все были веселы и предвкушали удовольствия, что сулило нам это место, которое мы представляли себе как истинный рай земной. Г-н Гамильтон провел всех в сад, принадлежавший герцогу де Сера Каприола, случайно бывшему там, вместе с герцогиней своей роге ействовать в открытую; она предложила мне пригласить ее в тот день, когда мы должны были поехатженой, пьемонтской дамой, тогда прекрасной как звезда и влюбленной в своего мужа.
Герцог уже два месяца был выслан туда вместе с ней за то, что появлялся на публичных променадах в чересчур великолепных экипажах и в пышных туалетах; министр Таннуччи подсказал королю, что следует наказать этого сеньора, который, нарушая законы против роскоши, подавал слишком дурной пример; и король, который еще не научился противиться воле Таннуччи, выслал эту пару, выделив им самую восхитительную тюрьму во всем своем королевстве; но для того, чтобы самое восхитительное в мире место не нравилось, достаточно заставить там жить. Герцогу и его прекрасной жене оно надоело до смерти. Увидев г-на Гамильтона во главе многочисленной компании, они вздохнули с облегчением и развеселились. Аббат Беттони, которого я знавал за девять лет до того у покойного герцога де Маталоне, пришел к герцогу и был обрадован меня увидеть. Он был дворянином из Бресса и выбрал Сорренто для своего постоянного пребывания. С тремя тысячами экю ренты, он жил там в изобилии, наслаждаясь всеми дарами Бахуса, Цереры и Венеры. Он имел все, что мог пожелать, и не мог желать больше того, что природа давала ему в Сорренто; он был доволен и издевался над философами, которые говорили, что человеку для счастья следует иметь лишь средний достаток, никаких амбиций и отменное здоровье. Меня неприятно поразило то, что я увидел с ним графа Медини, который после той сцены, что произошла у Гудара, мог быть мне только врагом. Мы поздоровались сдержанно. За столом нас было двадцать четыре-двадцать пять человек, и мы наслаждались исключительной едой, не нуждаясь в искусстве повара, которое нужно только для того, чтобы заставить есть то, что без его стараний было бы для этого непригодно. Все в Сорренто изумительно – овощи, молочные продукты, разное мясо, телятина и даже мука, которая придает хлебу и всяким выпечкам тонкий вкус, которого не найдешь в других местах. Мы провели послеобеденное время, прогуливаясь по деревням, улицы которых были более прекрасны, чем аллеи во всех садах Европы и Азии.