Написание этой оперы вынудило меня завязать знакомство с актрисами. Премьерша была римлянка, которую звали Пеллиссия. Талант у нее был средний, она не была ни уродливой, ни красивой, слегка косила. Ее сестра, помоложе, была хорошенькая, но, несмотря на это, не занимала и не интересовала никого; старшая вызывала любовь у всех, кто с ней разговаривал. В ее лице была притягательность, ее глаза с косиной были трогательны, ее смех, тихий и скромный, очаровывал; ее естественный вид доставлял ей всеобщую дружбу.
У нее был муж, художник, но плохой, добрый человек, довольно некрасивый, который выглядел как ее слуга, а не как ее муж. Он очень подчинялся своей жене, и она относилась к нему с уважением. Эта женщина внушила мне не любовь, но настоящую дружбу. Я заходил повидаться с ней каждый день, я давал ей слова римских песен, которые она пела с большим чувством, она встречала меня с открытым сердцем и без всякого притворства, как если бы я был ее другом с детских лет.
Однажды, когда должны были репетировать небольшой акт, к которому я написал слова, я разговаривал с ней на сцене о больших именах лиц, которые были там представлены и которые явились туда только для того, чтобы прослушать новую музыку, которую там давали. Антрепренер оперы, которого звали Марескальчи, был приглашен со своей труппой губернатором Валенсии провести в этом городе сентябрь, чтобы играть комические оперы в маленьком театре, который губернатор этого королевства велел срочно построить. Город Валенсия никогда не видел итальянской оперы-буффо, и антрепренер Марескальчи надеялся на большую удачу. Пеллиссия хотела получить от какого-нибудь большого сеньора двора рекомендательное письмо для этой страны и, не зная никого, спросила у меня, не может ли она просить посла Венеции походатайствовать за нее и попросить у кого-то такое письмо. Я посоветовал ей самой попросить его у герцога д’Аркос, который находился в двадцати шагах от нас и следил за ней глазами.
– Это большой сеньор, дорогой друг, который умирает от желания сделать для вас что-нибудь; подойдите к нему сейчас же попросить у него эту милость, я уверен, что он вам не откажет, это для него как попросить понюшку табаку.
– У меня не хватает на это смелости. Представьте меня.
– Что до этого, то нет, я все испорчу. Он не должен даже догадываться, это я вам посоветовал. Сделайте, как я вам сказал; улучите момент, он вон там, за кулисой, один, и он смотрит только на вас. Когда я отойду от вас, минуту спустя, подойдите к нему и попросите у него эту милость, вы ее получите.