Я увидел надписи на двух воротах, непонятные для меня и для многих других, но которые ла Кондамин или Сегье, старый друг маркиза Мариэ, наверняка прочли. Восхищение этим монументом народа, который предпочел скорее сжечь себя, чем предать законы римлян, склонившись перед Ганнибалом, восхитило мою душу и вызвало смех у священника, который не захотел отслужить мессу, чтобы стать наставником этого места, которое было разрушено все, вплоть до имени, но которое, между тем, нужно уважать, и которое более удобно для произношения, чем Морведро, которое, хотя и произошло из латыни[21], мне не нравится; однако время – это монстр, неукротимый и жестокий, стремящийся все пожрать: mors etiam saxis nomini-busque venit[22].
Стоило ли пойти в кабак и спросить вина? Это отвращало: местечко неприличное, компания, что можно здесь найти – дурная или необщительная, а вино – отвратительное, положительно яд, не только для иностранцев, но и для испанцев, которые у себя могут производить и превосходное, но в гостиницах справедливо предпочитают пить только воду. Я счел это непостижимым. В Испании, где вина превосходны, особенно в местах, где я находился, соседних с Аликанте и Малагой, иностранец может найти себе стакан сносного вина только с большими трудностями. Отчего это? Из-за невежества виноторговцев, мошенников, как и везде, но немыслимых палачей в Испании, и в то же время глупцов, потому что в результате своих действий они предлагают вино, негодное к употреблению. В первые три дня, что я провел в этом знаменитом городе, родине папы Александра VI, которого Отец Пето[23] называет non adeo sanctus[24], я увидел все, сопровождаемый знатоком аббатом Марескалки. Я увидел, что все, что есть в мире знаменитого и прекрасного, что мы находим в описаниях и рисунках авторов и художников, всегда теряет, когда видишь и изучаешь это вблизи. Валенсия, расположенная в превосходном климате, очень близко от Средиземного моря, орошаемая Гвадалквивиром, в местности, радующей взгляд, плодородной для всего, что природа может предоставить человеку самого вкусного, обдуваемая воздухом самым целебным и нежным, отстоит всего на час от этого знаменитого amenum stagnum (чудесное озеро), которое снабжает замечательной рыбой, населенное многочисленной знатью, очень достойной и очень богатой, где женщины самые умные или, по крайней мере, самые красивые во всей Испании, где есть свой архиепископ и клир, имеющие по меньшей мере миллион ренты, – эта Валенсия представляет собой город, очень неприятный для иностранца, потому что не может порадовать его никакими удобствами жизни, что он находит повсюду, по крайней мере за свои деньги. В Валенсии его плохо селят, плохо кормят, не могут напоить, не могут развлечь, потому что там нет общества, или порадовать беседой с кем-нибудь, потому что, несмотря на свой университет, там нет ни единого существа, которое достойно было бы зваться человеком литературы. Что же касается строений, ее пять мостов через Гвадалквивир, ее церкви, ее общественные здания, Арсенал, биржа, ратуша, двенадцать ворот, десять тысяч колодцев не вызвали у меня никакого восхищения в городе, где улицы не мощеные, где, для того, чтобы прогуляться, нужно из него выйти. Правда, что тогда окажешься очень доволен, тебе почудится, что ты находишься в земном раю, особенно, если идти в сторону моря.