»
[26] против правильного титулования, что я дал ему –
Экселенс. Он говорил со мной много о Мадриде и жаловался на посла Венеции Мочениго, который, вместо того, чтобы ехать в Париж через Барселону, как он ему предложил, направился через Бордо. Я счел возможным извинить посла, сказав графу, что другой дорогой он затратил бы на пятьдесят лье больше, но он ответил, что держать
ла палабра (
слово) значит больше. Он спросил, рассчитываю ли я пробыть долго в Барселоне, и я удивил его, ответив, что, с его разрешения, я пробуду в Барселоне столько, сколько мне захочется.
– Я желаю вам, – сказал он, – здесь развлечься, но предупреждаю, что удовольствия, которые мой племянник Пералада может вам предоставить, не создадут вам в Барселоне хорошую репутацию.
Поскольку граф дал мне это предупреждение публично, я счел возможным передать его г-ну де Пералада за столом. Он был этим очарован. Он рассказал мне хвастливым тоном, что трижды путешествовал в Мадрид и все три раза получал приказ двора возвратиться в Каталонию. Однако я последовал совету графа Рикла: я уклонился от всех развлечений с девочками, что предлагал мне Пералада, и от ужинов у него. На пятый день пришел офицер пригласить меня обедать к капитан-генералу – приглашение, которое доставило мне большое удовольствие, потому что я опасался, что, узнав о жизни, что я вел в Валенсии с Ниной, он не захочет меня видеть. За столом он обращался ко мне несколько раз, но всякий раз сухо.
По истечении восьми дней, прошедших, к моему удивлению, без приглашения со стороны Нины ее посетить, я получил от нее записку, в которой она писала прийти к ней в десять часов ночи, пешком и без слуги. Ясно, что, не будучи в нее влюбленным, я не должен был к ней идти; не приходя к ней, я поступил бы разумно и правильно и дал бы графу де Рикла знак уважения, которое был ему должен; но я не был ни разумным, ни правильным, хотя у меня было достаточно в жизни неприятностей, чтобы этому научиться. В эти восемь дней я все время видел Нину в театре, но никогда с нею не раскланивался.
В назначенный час я пришел туда один, в рединготе, имея при себе только шпагу. Она была со своей сестрой, которая была на пятнадцать-шестнадцать лет старше ее и была женой комического танцора, которого звали Скизза, по-итальянски – Скицца, потому что у него почти не было носа. Она пришла ужинать с капитан-генералом, который уже ушел, в без четверти десять – это было его неизменное время. Она сказала, что была бы очень рада, если бы я обедал с ним, тем более, что это она говорила ему обо мне, воздав мне должное и будучи очень довольной той доброй компанией, которую я составил ей в течение восьми или десяти дней в Валенсии.