— Есть! — крикнул Рыбников. — Пошел сигнал!
И в то же мгновение туман пронизала блистающая фиолетовая струна — подрагивающий луч лазера-гигаваттника. Инженер-филдер понадеялся на двуслойную защиту из мезовещества и не сгенерировал поле, а импульс пробил решетку носового гравитатора. Малый крейсер сотрясся, резко завалился вперед.
— Чего ждешь?! — заорал Середа, хватаясь за кресло. — Огонь! Пли по всему сектору!
Рыбников скороговоркой отбарабанил команду и покатился по полу нырявшей рубки. «Дюранго» падал — плавно, кружась, как кленовый «самолетик», удерживая себя на одном кормовом гравитаторе. Заговорили боевые посты, аннигиляторами и пакетными лазерами выжигая долину гейзеров. Густой туман сочно наливался трепещущим апельсинным цветом и растворялся, не выдерживая запредельных температур.
— Держитесь! — завопил Рыбников, и все вокруг словно забилось в лихорадке.
Переборка напрыгнула на Середу и чувствительно приложилась. Благо ее покрывал толстый слой чего-то мягкого.
— Сели? — раздраженно спросил Виктор.
— Ав-варийная посадка… — виновато доложил Рыбников и шмыгнул носом. Середа только засопел, с трудом удерживая отборный мат.
— Крейсер, блин! — рычал он, двигаясь по коридору. — Подбили, как стоячего!
Он выбрался в стандартный жилой сектор и перегнулся через хлипкие перильца. Отсюда были видны все кубрики.
— Десант! — рявкнул он. — На рампу!
Выглядывавшие головы в круглых шлемах моментально скрылись. Послышался слитный топот, с гулом пошла вниз рампа. Середа, хмурый и злой, опустился на первый уровень и лишь там облачился в тяжелую броню. Толстые сегменты сухо щелкали, облегая его тело поверх комбинезона. Зашипев, опустился полусферический колпак со щелью визира.
— Выдвигаемся! — скомандовал Середа. — Третья секция идет впереди! Четвертой разделиться — шестерка с левого фланга, шестерка — с правого! Следовать в двадцати метрах за третьей! Пятой прикрывать тыл! Пошли!
Середа сошел с рампы и огляделся. Той долины, что виделась ему с небес, уже не существовало — огонь спалил всю органику, пятнами и полосами спекая песок, черной гарью пятная скалы. От гигаваттника осталась лужица металла, из которой чайной ложкой торчал керамический ствол, а неизвестные стрелки и вовсе осыпались прахом.
Середа повернулся в другую сторону, и на душе у него стало легче — над воронками, сверкавшими соляным разноцветьем, по новой курился пар и шипели струи, пробиваясь через корку шлака. Вот захрустело, забулькало, и черный кружащийся пепел пробило тугими белыми струями. Грязный серый туман оседал, испарялся, брызги падали на камни, как на раскаленную сковородку, и сердито скворчали.