— Хочу! — оживилась я.
— Тогда слушайте… Историю жизни моего пра-пра-пра… я узнал из его дневника, чудом сохранившегося на чердаке старого дома. Ну, слушайте… Двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года началась война — для кого-то Вторая мировая, для нас Великая Отечественная. Волна сражений докатилась уже до Дона и Волги, гитлеровцы подходили к Москве. Жил Антон Середа в Воронежской области, и вот в июле сорок второго пришла ему повестка из райвоенкомата — приказано было явиться, захватив с собой продукты питания на три дня, кружку, ложку и так далее. На станции Бутурлиновка их собралось четыре сотни новобранцев. Погрузили всех в товарные вагоны и отправили на сборный пункт в Борисоглебск.
Поблизости от узловой станции попали они в переделку — эшелон атаковала эскадрилья «мессершмитов» — это были винтовые самолеты немецких захватчиков. «Мессеры» шли на высоте метров пятидесяти и стреляли по вагонам. А всю защиту эшелона представлял старый пулемет «Максим» — военрук стрелял из него, но сбить самолет, конечно, не мог. Следующим заходом «мессеры» стали бомбить состав. Половина вагонов пошла под откос вместе с новобранцами — вагоны кувыркались, разваливаясь на лету, давили и погребали все живое. Потом… Потом Антон с товарищами похоронил погибших и трое суток подряд восстанавливал пути — надо было пропустить составы с военными грузами.
До Борисоглебска он так и не добрался. Его с товарищами привезли в Нижний Тагил, на военный завод номер шестьдесят три. Завод выпускал снаряды для «катюш» и для противотанковых пушек разных калибров. На работу ребята ходили строем и работали по 12–14 часов в сутки. Они постоянно недоедали и недосыпали. Одевались во что придется, вместо кожаной обуви им выдали ботинки на деревянной подошве. Стук по деревянной мостовой, по которой они шагали с работы и на работу, разносился далеко вокруг… Придя с завода, эти военнообязанные не раздевались — в общежитии-казарме зимой было не теплее плюс восьми. Так и спали — в ватных засаленных брюках и фуфайках. В баню ходили раз в месяц, когда привозили жидкое мыло. И все равно, как бы ни было холодно и голодно, дух их был на высоте! «Все для фронта, все для победы!» — это был не просто лозунг, это было для них руководством к действию! У них даже возникло движение тысячников — в особую книгу заносили имена тех, кто выполнял план на тысячу и более процентов. Записали туда и Антона…
А однажды в цех привезли корпус печи для прокалки снарядов, в которой надо было расточить сто пятьдесят отверстий. Это был огромный барабан, шести метров диаметром, а полпред завода установил срок окончания работы — двенадцать дней. Поручили эту работу Антону.