Четверо суток он не отходил от расточного станка, пока не выполнил заказ, а на пятые сутки грохнулся в обморок. Очнувшись, Антон узнал, что проспал двое суток! Ну, хоть выспался… Да и другие срочные работы ему подкидывали. Скажем, надо было расточить блоки двигателей танков Т-34, «KB», «ИС»… Сказать, что было трудно, значит ничего не сказать. Каждые сутки рабочие-солдаты не досчитывались в своих рядах юношей и девушек, умерших от дистрофии, от холода и непосильного труда. В декабре сорок четвертого Антон и сам подхватил двустороннее крупозное воспаление легких. Его как безнадежного больного положили в отдельную палату больницы. Там Антон потерял сознание, и его отправили в морг. А он-то один в цеху расточник! И вот табельщику поручили срочно разыскать Антона Середу. Искали по всем больницам, потом по моргам пошли. Представьте себе — заглядывают табельщик с медсестрой в мертвецкую, где Антон провалялся двое суток, и видят, что один из покойников встает… Как мой предок тогда выжил — диву даюсь! Подлечился он — и снова в строй.
…Девятого мая сорок пятого года Антон Середа в ночную смену находился на своем рабочем месте, у станка. Часов в пять утра заводские гудки вдруг как заревут! Все подумали, что-то случилось, и выбежали на улицу, а оказалось — войне конец! Победа! Промплощадка завода мигом превратилась в муравейник, люди обнимались, плакали, смеялись… В честь этого счастливого события рабочим-солдатам выдали талоны на хлеб за пять дней вперед… Вот такой была та война.
— Вы думаете, нам не хватит духа и воли, чтобы выдержать все испытания? — проговорила я, смаргивая слезинку.
— Надеюсь, хватит, — улыбнулся Верховный координатор. — Очень на это надеюсь… Благодарю за внимание».
Верховного координатора поселили в престижном районе Москвы — в Капотне. На станции распределения жилья подсуетились и расстарались — выделили флагману двухэтажный особняк с садиком.
Пока его везли — на персональном атомокаре! — Середа и так, и эдак представлял себе будущее жилище. Полупрозрачные стены, передняя стена и вовсе, как стекло, крыша плоская… Он не угадал.
Гумм-на-Взат, его личный водитель, подвез Координатора к совсем иному зданию. Эмбриодому.
Дом был приподнят над землей пятью ножками-подпорками и походил на сросток раковин — так причудливо тасовались перламутровые полусферы, горкой пузырясь над стриженой травой.
Середа прошел под здание, потрогал центральную опору, провел ладонью по травке — совсем не вянет в тени! Надо же…
Нынче вся Москва застраивалась эмбриодомами. Эскадры рейсовых Д-звездолетов летали к Луне и обратно, забирая всю продукцию лунных заводов, производящих эмбриосистемы. Сотни и тысячи тонн механозародышей развозили по пустошам, в которых смутно угадывались бывшие улицы и площади. Эмбриофоры укоренялись, росли, развертываясь в жилища, стандартные литопластовые дома. Не до архитектурных излишеств сейчас — слишком много бездомных…