Уцелело также литературное наследие империи, хранившееся в библиотеках Константинополя. Утром 29 мая 1453 года многие книги попали в костер, но многие – нет, и впоследствии их разыскали и приобрели коллекционеры, такие как Пьер Жиль, или вывезли на Запад беженцы. Среди этих книг были не только произведения византийских авторов – Зосимы, Прокопия, Михаила Пселла и Иоанна Кантакузина, но также драгоценные копии древнегреческих классиков, по которым учились, получая классическое образование, до самых последних дней империи. В их числе оказались некоторые из самых ранних сохранившихся текстов великих мыслителей, ораторов и драматургов Древнего мира, таких как Платон, Аристотель, Аристофан, Демосфен и Лукиан. Эти произведения веками были недоступны на христианском Западе, и, когда они попали туда, их стали жадно читать, переписывать и переводить интеллектуалы эпохи Возрождения, а в начале 1500-х годов появились первые печатные издания греческих классиков. Только благодаря византийцам это литературное наследие пережило многие века и доступно нам до сих пор.
Не погибла в катастрофе и византийская церковь. Отчасти она обязана своим выживанием тому, что Мехмед II понимал: в его интересах сохранить раскол между православными и католиками и тем самым лишить византийцев всякой надежды на то, что их единоверцы на Западе придут к ним на помощь. На момент завоевания Константинополя место патриарха было свободно, и султан лично проследил за тем, чтобы через несколько месяцев его занял подходящий человек – славившийся непримиримым отношением к любым компромиссам с латинянами. Но это также способствовало тому, что христианские подданные султана легче приняли новый порядок: османы были нехристями, но они, по крайней мере, не трогали веру их предков, как это делали латиняне. И хотя императора больше не было, Константинопольский патриарх продолжал оставаться главой православной церкви, и его власть признавали в Сербии, Болгарии и на Руси, в землях, которые восприняли христианство из Константинополя.
Так остается и по сей день, и появление православных общин в Западной Европе, Северной Америке и по всему миру свидетельствует о том, что именно религия является самым заметным наследием Византии. Любой православный храм, построен ли он в Бруклине, Сиднее или Лондоне, обычно выдержан в византийском стиле – этот стиль присутствует и в архитектуре, и во внутреннем убранстве. Иконостас, отделяющий алтарь от остальной части храма, состоит из икон Спасителя, Богородицы и святых. Богослужения проходят на том греческом языке, на котором говорили в Византии, или же на церковнославянском литературном языке, созданном Кириллом и Мефодием в IX веке. Но самое явное свидетельство того, что византийская церковь выжила в веках, – монастырский анклав на горе Афон, где Великая Лавра, основанная в царствование Никифора II Фоки, по-прежнему является действующим монастырем и функционирует наряду с другими, основанными позже. Эти монастыри напрямую связывают нас с утраченным миром Византии.