Ираклий
Полдень в Александрии, год примерно 607-й. Город пуст, жители прячутся по домам от невыносимой жары. Только два монаха, Иоанн и Софроний, шагают по улицам, направляясь к дому Стефана Софиста. Их дело не терпит отлагательств. Они стучат в дверь, из окна второго этажа высовывается служанка и сообщает, что хозяин еще отдыхает. Могут ли посетители прийти позже? Монахи решают направиться к ближайшему тетрапилону, двум пересекающимся под прямым углом аркам, дарующим желанную тень. В дремотной жаре там нет никого, кроме троих слепых.
Усевшись у подножия колонны, монахи раскрывают свои книги, но их отвлекает от чтения разговор, который ведут три слепца: они рассказывают друг другу, как потеряли зрение. Один заработал воспаление глаз, когда был моряком, другой повредил их, когда был стеклодувом. Третий сперва не хочет рассказывать свою историю, но в конце концов признается, что в молодости промышлял воровством. Как-то раз он увидел пышную похоронную процессию, следующую к церкви Святого Иоанна. Той же ночью он пришел туда, взломал гробницу и осторожно снял с трупа богатые одежды, оставив только саван. И уже собирался уходить с добычей, как вдруг ему пришло в голову, что и саван может пригодиться, и потому он вернулся и стащил его с тела. Но едва он сделал это, как труп внезапно распахнул веки и сел. А потом протянул свои скрюченные руки к остолбеневшему от ужаса грабителю и выцарапал ему глаза.
Услышанное производит на монахов такое впечатление, что они решают уйти, оставив срочное дело до другого раза.
Оба эти монаха родом не из Александрии, а из сирийского Дамаска, а постриг приняли в монастыре Святого Феодосия близ Вифлеема. Оттуда они отправились в путь, как это было принято у византийских монахов, и шли от монастыря к монастырю, посетив гору Синай в Египте, а в 594 году пришли в Иерусалим. В пути Иоанн Мосх записывал назидательные истории, услышанные в дороге, вроде рассказа александрийского слепого, и включал их в свою книгу «Луг духовный», которая, как он надеялся, должна была стать нравоучительным чтением для монахов, отшельников и тех, кто восхищался их образом жизни. Однако с наступлением первых двух десятилетий VII века Мосх и Софроний перестали странствовать для нравственного назидания. Теперь они просто бежали, спасая свои жизни, поскольку империя рушилась.
* * *
Кризис назревал в течение многих лет после 565 года, когда умер Юстиниан. Уже через три года после того, как он был захоронен в его грандиозном мавзолее, в расширившихся границах империи появилась первая трещина. Авары все больше теснили германские племена, жившие к северу от Дуная, и лангобарды решили пойти проверенным путем и, в поисках безопасности, пересекли границу византийской Италии. Едва ли это был беспрецедентный случай, но византийский наместник в Равенне изо всех сил старался уладить дело миром и позволил вторгшимся захватывать в Северной Италии город за городом, сначала, в 569 году, Милан, а затем, в 571-м, Павию. Поскольку военной мощи, чтобы изгнать лангобардов, не хватало, византийцы испробовали все другие способы. Немало золотых монет было отправлено соседям-франкам, чтобы они напали на лангобардов, но те деньги взяли, а свою часть сделки не выполнили. Постепенно ариане-лангобарды оттесняли византийцев к югу, к Равенне и другим городам побережья, завладевая землями, которые с таким трудом были отняты у остготов.