бравые военные инженеры, которыхвпервые допустили к главному столу страны, всё-таки ухитрилисьспереть…
Шел 1961-й год. Годом ранее город Тушино уже получил статус нового района Москвы. Эпоха тушинских военно-воздушных парадов завершилась. Через много лет парады возобновятся, но проводить их будут уже в другом месте.Геныч этого ещё не мог знать и, рассказывая егорьевским мальчишкам обувиденном, уверял их, что на следующий год вновь обязательно поедетв Тушино. Ему недавно исполнилось двенадцать лет – счастливая пора детства тоже подошла к концу.
Миновали золотые дни Аранжуэца…
* * *
В одну из нерабочих суббот, когда Геныч снова наслаждался нечасто выпадающими минутами одиночества, раздался звонок в дверь. Геныч интуитивно почувствовал: это гонец от «старика Хоттабыча».
На лестничной площадке стояла знакомая лжепочтальонша с пустыми глазами и бледными ланитами. В руках она держала коробку из-под торта.
– Пожалуйста, положите сюда то, что вам больше не нужно, – попросила женщина траурным голосом погорелицы, протягивая картонку Генычу.
Генка зашёл в комнату, достал из шкафа «макарова» и глушитель, положил «гостинцы» в коробку и вернул её курьерше.
– Мы вас до самой смерти не забудем, – тихо и бесстрастно поблагодарила женщина, но содержавшийся в невинной, казалось бы, фразе подтекст прозвучал для разом вспотевшего киллера-любителя громом небесным.
Весточка от «старика Хоттабыча» отвлекла Геныча от приятных, но непродуктивных рефлексий. Рак временно перестал пятиться назад и засуетился «в другом направлении».
Вначале рабочей недели Геныч встретился с бывшим сослуживцем по ЗИБу – старым приятелем Вовчиком Бузотёркиным. Вовчик прочно «залип» на издыхающем который год Машзаводе – как прокладка в гнилом вентиле на размороженных радиаторах отопления. Снабжавший теплом весь завод котёл сразу после Нового Года лопнул – как зелёная мартышка, с которой второпях совокупился африканский слон. Остатки измученных нуждой и холодом людей переместились кто на биржу труда, кто на потёртые шеи родителей, кто в ту самую бывшую МТС, где парился за гроши закоренелый неудачник Геныч. Лишь инструментальный цех Машзавода – средоточие высококвалифицированного персонала и менее изношенных станков – с грехом пополам продолжал выживать в день ото дня ухудшающейся ситуации. Цеховые специалисты – токари, фрезеровщики, шлифовщики, слесари-сборщики – в большинстве своём владели несколькими профессиями и могли сделать хоть чёрта. Надо было только поставить перед ними чёткую задачу и совсем немного (по московским меркам) забашлять – крайне желательно, с небольшим авансом.