бурю. Тело его начинало с бешеной скоростью вращаться прямо внутри кожи, так что
пятки его, икры и зад оказывались спереди. Один его глаз втягивался глубоко внутрь его
головы, а другой, огромный и красный, вываливался на щеку рот его распахивался так
широко, что видно было горло, через которое легко могла пройти человеческая голова.
Волосы его стояли на голове дыбом, подобно кустам боярышника, причем на конце
каждого волоса висела капелька крови. Надо лбом героя сверкал луч света, толстый, как
точильный камень воина, а из темени его вырывался столп темной крови, подобный
мачте большого корабля. Не было большего чуда, чем это «чудесное искажение». Когда
же Кухулин выходит на поле, чтобы его красоту увидели уладские женщины, поэты и
иные люди искусства, красота его, как отмечала М Л Сьесгедт, носит весьма
причудливый характер волосы его становятся каштановыми у корней, кроваво-красными
— в середине и золотыми на концах, на каждой из его щек — четыре родинки: желтая,
зеленая, синяя и пурпурная, в каждом глазу у него по семь зрачков, а на каждой ноге и
руке по семь пальцев «с длинными золотыми ногтями».
В своей ярости Кухулин «не отличает врагов от друзей и даже может поразить их, если
они предстанут перед ним». И все же следует отметить, что он отвергает помощь
разрушительницы Морриган и тем навлекает на себя её месть в разгар битвы. Не страсть
ли к абсолютному разрушению есть тот враг, которого воин должен постоянно избегать,
и не Дагда ли, божественный Всеотец Дагда, владыка всего живого и мертвого,
управляет и силами уничтожения. Одним концом своего жезла Дагда может убить девять
человек, но другим концом он возвращает им жизнь
Мы уже отмечали, что отличительными чертами саг этого цикла являются жестокость,
натиск, боевой пыл и мощь сопротивления врагу. Значительное место в них отведено
также описанию конфликта лояльностеи, который, не будь воинской дисциплины,
парализовал бы волю войска Медб ведь ее любовник Фергус, бывший король уладов,
которому приходится сразиться не только со своим приемным сыном Конхобаром,
обманом лишившим его королевства, но и с любимым воспитанником — Кухулином.
Сам же Кухулин вынужден убить в поединке своего друга и бывшего спутника Фер Диада,
и утонченная «куртуазность», с какой оба воина ведут этот поединок, лишь подчеркивает
глубину их личной трагедии. Эта тема вообще характерна для древних поэм и саг