— Встань, как стоял! — болезненным ударом многохвостного бича ожёг меня гнусавый окрик.
Я растерянно обернулся и встретился со свирепым взглядом карлика. Вероятно, он исподволь наблюдал за мной, пока Вомб демонстрировала мне свой порнофильм, обильно сдобренный несусветными ужасами, или ужастик, донельзя напичканный порнографией. Сгорая от нетерпения совершить попытку к бегству, я не заметил, как одной ногой сошёл с белого квадрата. Как говорят прыгуны в длину: «Заступ!».
Итак, бродяга, твоя попытка не засчитана…
— Встань, как стоял! — злобно повторил Лапец, делая шаг мне навстречу и сжимая потные кулаки.
«Вот и весь секс», — невесело заключил я, не спеша возвращать ногу на предназначенное ей место.
— Встань, дурашка, — вкрадчиво проговорила Вомб. — Не испытывай моего терпения, бегунок ты мой, сладострастничек! — И игриво пожаловалась в пространство: — Совсем замучил бедную женщину!
Потерянно вздохнув, я подчёркнуто расположил ступни точно посередине белой плитки и расслабился.
— Внимание, Лохмач! — раздался сосредоточенный голос сестры. — Теперь можешь смотреть туда, куда любишь смотреть!
И я посмотрел и увидел, что уже соединён с матушкой Вомб длинным фалом непонятно откуда взявшейся и неизвестно когда и как приросшей ко мне пуповины. И не успел ничего больше ни подумать, ни сказать, ни совершить. Меня затрясло как на вибростенде и я начал стремительно молодеть, не успевая осознавать непрерывно меняющегося себя. Нечто подобное я испытал, когда переломил иголку-предохранитель автономного сердца, бившегося в груди Владимира Петровича Петунина. В тот момент я потерял лишь накопленную мозгом за три с лишним десятка лет жизни информацию, физически оставшись тем же тридцатитрехлётним добрым молодцем, сохранившим полный набор с рождения заложенных в человеке инстинктов и безусловных рефлексов. Сейчас же я молодел одновременнó и «умственно», и физически — менялся мой рост, я становился менее массивным, и даже одежда непостижимым образом менялась на мне! Пол приближался к глазам, я последовательно превращался в молодого человека, в юношу, в подростка, в отрока, в ребёнка, в дитя! В вихревом ритме перемен я наконец достиг возраста, в коем человек не помнит и не осознаёт себя. И с этого момента я должен был бы перестать ощущать что-либо, но превратившись в мокрый комочек плоти, тем не менее видел и чувствовал, как меня затягивает в таинственный мальстрём демонической женщины, и мне было и смешно и страшно наблюдать этот уникальный кошмар.
Поскольку из известного места выходят обычно головой вперёд, возвращался я туда, естественно, вперёд ногами, как если бы поменялась вдруг стрела времени, и Вселенная повернула вспять, к своим непостижимым истокам. Я втискивался в чрево матушки Вомб, совершая сложное винтовое движение. Попросту говоря, ввинчивался. По утверждению некоторых физиков, винтовое движение наиболее верно отражает сущность времени и, пусть и приблизительно, но лучше всего моделирует его ход. Предполагается, что гипотетическая машина времени неизбежно будет иметь своим важнейшим механизмом винтовую передачу или её близкий аналог. Что ж, Вомб Ютер прекрасно освоила винтовое движение для перемещения пациентов во времени, опередив и даже посрамив наших физиков и философов. Пожалуй, она сама и была настоящей машиной времени, да к тому же ох какой не простой!