— Есть ещё духовная вшивость, — снова тихонько вставила Элеонора.
Карлик с изумлением воззрился на девственницу.
— Ишь ты! — ядовито ухмыльнулся он и менторским тоном произнёс: — Вот исполнится тебе двадцать один год, тогда и узнаешь… духовное… Только смотри мандавошек не подхвати!
Хенда вдруг позеленела от злости.
— Ну вот что, — оборвала она карлика, — ты вроде бы хотел сравнить Лохмача с Владимиром Тишковым? Я тебе предоставлю такую возможность. Элеонора, зачитай гостям пару строк из заключения! — Она в который раз постучала обкусанным торцем карандаша по столешнице. — И давайте, мои милые, закругляться. Ты не забыла, Вомб, о цели экскурсии? — напомнила она моей, как я теперь знал, патронажной медсестре.
— Ты права, — виновато сказала Вомб и сделала знак нам с карликом. — Юмор — лучшая разрядка после такой неблагодарной работёнки, вот меня и повело…
— А чёрный юмор — ещё более лучшая, — проскрипела Хенда и буркнула: — Читай же, Эля!
Вся пунцовая от смущения, Элеонора принялась оглашать строки сюрреалистического заключения.
— … Следующий грех, значительно более крупный, Владимир Тишков снова совершил на сексуальной почве, — читала девица. — В пору полового созревания, то есть приблизительно в четырнадцатилетнем возрасте, как установлено Хурой Бройд, он, не имея постоянной подружки, склонил свою мать к односторонним орогенитальным контактам, — в невыразимом смущении шевелила она ярко накрашенными губками, явно пока не испытавшими горячих прикосновений упругой мужской плоти. — Фелляции со стороны матери для удовлетворения растущих сексуальных потребностей сына продолжались до достижения им шестнадцатилетнего возраста. — Элеонора завершила чтение выдержек из заключения и бесшумно захлопнула папку, продолжая рдеть как алая роза.
— Ну-у-у, — ошарашенно протянул Лапец, — ваша взяла! Вот так сукин сынок! — Руки его задёргались как два кнута при виде голой спины крепостного крестьянина. — По мне, так лучше бы людей убивал, как Лохмач. Маху вы дали: вперёд сынка надо было пригласить к нам его стервозную мамашу!
— Наша всегда берёт! — резонно заметила Хенда.
— До той мамаши даже твои руки не дотянутся, Лапец, — подковырнула карлика Вомб. — А вообще я с тобой согласна. Уж я бы занялась с этой дамочкой! — помечтала она, не в силах скрыть профессионального интереса к эксцентричной мамаше несчастного Владимира Тишкова.
Что ж, интерес матушки Вомб был вполне понятен. Я и сам, наивный, не предполагал, что где-то существуют такие чрезмерно чадолюбивые мамаши.
Хенда отбросила карандаш и поднялась.