Что за сделка у Алисанды с упырями?! Что она им обещала такого ценного, что они притащили-таки сюда козлоногого, едва живые, израненные – никогда ещё Вениамину не доводилось видеть столь изуродованных упырей, остающихся, тем не менее, живыми. Невольно закрадывалась мысль, что они… стали крепче за те годы, что он не ходит с охотниками. Это надо учесть, обязательно надо учесть…
– Господин… – вдруг негромко, глухо, словно с трудом ворочая языком, проговорил гуун Хомка. – Дозвольте моей хозяйке… хоть глоток… худо ей, господин…
– Молчать, тварь! – яростно зашипел вдруг ле Вефревель с таким бешенством во внезапно вспыхнувшем взгляде, что отшатнулась даже Алисанда. – Молчать! Как ты смеешь… ты… – Вампир вдруг закашлялся, по подбородку скатилась тёмная струйка. – Она должна сама! А не сумеет – значит, не достойна быть среди нас! И не забывай, что та, сотворившая вас обоих, была в своё время сотворена мною!
Гуун Хомка сжался, попятился, вновь приседая на корточки подле той, кого он называл «хозяйкой».
Ле Вефревель, тяжело дыша, откинулся обратно. Вспышка, похоже, забрала все его силы.
– Наша доля, chère madame. Я… устал ждать. Наша доля – и мы уходим.
– Разумеется. – Алисанда одним движением извлекла из складок плаща маленькую книжечку, в переплёте из мягкой кожи, с вытисненной на обложке розой. В таких девочки из богатых семей пишут свои тайные дневнички, поверяя им первые сердечные тайны. – Смотри, месье. Ты же опознаешь… написанное? Правда ведь, опознаешь?
– Алисанда! – вырвалось у мага. Вампир, даже раненый, всё равно оставался страшным противником. Особенно высший вампир, подобный ле Вефревелю – а чародейка сознательно злила его, словно вызывая на… глупость.
– Всё хорошо, мой дорогой, – промурлыкала волшебница, жестом ярмарочного фокусника раскрывая книжечку перед глазами вампира. Тот оскалился, вперяя взгляд в исписанные ровными символами, рунами и диаграммами страницы.
Тонкие чернильные линии вспыхнули голубоватым пламенем. Оно бежало по росчеркам, знаки вспыхивали и угасали.
Вениамин силился понять, что же это за система, – и не мог. И впервые с острой досадой вдруг подумал, что они там, в Академии, и впрямь ушли далеко вперёд. А ему вот – ему оставалось уповать на семь сошедшихся под его башней лей-линий. Сможет ли он выйти, как встарь, в поле, полагаясь лишь на рассеянную в природе силу да на собственные умения преобразовывать её?
Губы ле Вефревеля дрожали, глаза лихорадочно шарили по строчкам.
– Н-ну? – надменно осведомилась милостивая государыня Алисанда де Брие ди Бралье дю Варгас. – Закрыта ли наша сделка, mon précieux ami, месье ле Вефревель?