Сапог. Вернее, сапожок, нога небольшая, явно женская или мальчишеская.
А потом незваный гость исчез во тьме пустого дома.
Растворился в вечном сумраке, сгинул то ли в подполе, то ли в запечье. И вновь настала тишина. Мягкая, обволакивающая, убаюкивающая, тишина убежища, надёжного, верного, никогда не подводившего…
За тишиной приходил сон, когда восстанавливаются потраченные силы, утихает на время зверский голод и можно прийти в себя, подумать, решить, что делать дальше.
Однако на сей раз всё пошло по-иному.
Две пары ног осторожно прошагали от калитки к дому. Одни остались у входа, другие неспешно двинулись кругом. Царил яркий день, солнце стояло в зените, тени сжались испуганными комочками.
Крикнула над покинутым двором печальная птичка-невеличка, перелётная черногрудка. Крикнула и раз, и другой, и третий.
Те ноги, что застыли у переднего крыльца, медленно-медленно стали подниматься. Задержались на миг: словно обладатель их смотрел на оставленный малым сапожком след. Шагнули через высокий порог, оказались в тёмных и прохладных сенях.
В сенях первая пара ног оставалась долго. Что-то творилось, расставлялось, натягивалось, напружинивалось, нацеливалось. Шагать приходилось мягко-мягко, по-кошачьи, постоянно замирая и прислушиваясь.
А руки, закончив устанавливать, напрягать и взводить, достали небольшие песочные часы, заполненные светящимся песком; глаза взглянули на последние песчинки, проскальзывающие сквозь перетяжку, и чуть прищурились.
Всё было правильно, и всё было готово.
Оттуда, с задов дома, вдруг раздался треск и грохот, словно дикий медведь-шатун в ярости принялся отдирать когтями намертво прибитые поперёк амбарных ворот жердины. Кр-р-рак! – жалобно поддалась одна из них, и в тот же миг глубины дома ожили.
Там что-то вскинулось, взворохнулось, завертелось. Как? Что? Почему? Откуда? Это неправильно, тут никого не должно было быть!
Но первый испуг пропал почти мгновенно, поглощённый злобой и голодом. Нет, не просто злобой, злорадством. Запах, запах человека – там, за амбаром. Кто бы ни притащился сюда – случайный ли лесоруб, заплутавший бортник или даже купчик, сбившийся с большой дороги, нам сгодится любой.
Прятавшееся в сердцевине дома скользнуло к выходу. Немного странно, что полезли с заднего двора… но, в конце концов, какая разница?
Хлопнула откинутая крышка подпола. По давным-давно немытым доскам прошелестели стремительные, бесшумные, нечеловечески быстрые и нечеловечески же мелкие шажки.
Заскрипела на неcмазанных петлях ведущая в передние сени дверь, заскрипела, распахнулась, да в тот же миг и захлопнулась.