Корпус машины начал медленно поворачиваться, пока не стал параллельно нам. Я глубоко вздохнул с облегчением: вдоль корпуса шло нанесенное крупными буквами одно слово: NAVY. Успокоившись, отложил карабин и вышел из укрытия. Если и существовало какое-нибудь место, где Кенникен не мог оказаться, то это борт вертолета «Сикорский LH-34», принадлежащий американскому военно-морскому флоту.
Дал знак Элин.
— Все в порядке, можешь выйти.
Она присоединилась ко мне, мы с интересом наблюдали, что же произойдет дальше. Открылась боковая дверь, и показался человек из экипажа с белой каской на голове. Высунулся, держась одной рукой, а другой описал в воздухе круг, прикладывая затем ладонь к уху. Он повторил этот жест два или три раза, пока я понял, что он хочет.
— Показывает, чтобы мы подошли к телефону, — объяснил Элин, — жаль, что это невозможно.
Я поднялся на крышу лендровера и выразительным жестом указал на пустое место от антенны. Он сразу понял, что произошло, помахал нам рукой и скрылся в кабине. Дверь закрылась. В течение нескольких секунд вертолет, отклонившись назад, начал набирать высоту, поворачивая корпус в юго-западном направлении, после чего удалился, сопровождаемый затихающим гулом.
Взглянул на Элин.
— Чего они хотели?
— Смахивало на то, что хотели с тобой поговорить. Может, совершат посадку где-нибудь дальше на дороге и там подождут.
— Да, конечно, здесь посадка невозможна. Может, ты и права. Во всяком случае, я бы не возражал полететь с удобствами в Кеблавик.
Посмотрел вслед исчезнувшему вертолету.
— Но мне никто не говорил, что американцы тоже принимают в этом участие.
Элин искоса глянула на меня.
— В чем?
— Не знаю, черт возьми! Самому дьявольски интересно.
Взял карабин.
— Поехали дальше.
И мы двинулись в путь по этой самой худшей из дорог. Она извивалась, поднималась и опускалась, хотя в основном вела вниз. Наконец, преодолев последний подъем, мы оказались на краю ледника Ватнайекюдль, в непосредственной близости от ледяного панциря. Нас ожидал еще один отвратительный отрезок, когда пришлось преодолевать полосу вулканической лавы, но потом дорога стала гораздо удобней, и Элин смогла, наконец, занять место в машине.
Я обернулся и бросил последний взгляд на трассу, оставшуюся позади. Хорошо, что день выдался ясным и солнечным, при дожде и тумане я не смог бы проделать столь головоломный путь. Сверился с картой, убедился, что опасный отрезок с односторонним движением мы уже преодолели, и выдохнул с облегчением.
Элин выглядела уставшей. На ее лице отразились все труды долгого марша по пересеченной местности, который к тому же прерывался необходимостью то запрыгивать на бампер автомобиля, то соскакивать с него. Посмотрел на часы. Пора подумать об отдыхе.