Холодное оружие греет мужское сердце.
Жан Арман дю Пейре, граф де Тревиль
Бастиан огляделся: молчаливые всадники хотя и не слишком мешали их с Брунгильдой непринужденной беседе, но чутко вслушивались в разговор, стараясь запомнить слова и уловить возможную крамолу. Да и долгие изучающие взгляды в их сторону устремлялись с завидной регулярностью, так что без внимания они с благородной дамой не оставались ни на миг.
— Месье Рейнар, быть может, вы подскажете мне какой-нибудь способ избавиться от столь навязчивого сопровождения?
— Ага, подхвати на руки прелестную Брунгильду и умчись с ней в ночь.
— Боюсь, что это мне не удастся, — с едва заметной иронией ответил менестрель. — Во-первых, я не Карел, подхватить на руки Брунгильду у меня вряд ли получится. Во-вторых, моя лошадка не увезет двойного груза. Нас поймают в два счета. И, в-третьих, ночь еще не скоро, а времени терять не стоит.
— Эх, ну что за менестрель такой пошел, что самую завалящую чужую жену без подсказки умыкнуть не может? Даже Солнце, поглядев на тебя, стало красным! Ладно, раз у некоторых творческих личностей тут наблюдается истончение кишечного тракта, не будем зарабатывать грыжу и пойдем длинным путем под названием «Добрая жительница Самары».
— Простите, я не совсем понял.
— То, что ты не совсем понял — это вполне нормально, главное, чтобы противник ничего не понял. В общем, так, помнится, ты у нас отменно метаешь ножи?
— Так и есть.
— И они, конечно же, с тобой?
— Четыре в рукавах и еще два за спиной.
— Прекрасно, больше чем достаточно. Нижним хлестом бросать умеешь?
— Умею, почему нет?
— Тогда вот что, тайное оружие Сорбонны, твоя первая задача — устроить на дороге небольшой шухер, так, чтобы у конвоя возникло желание резво сбегать в лес по грибы, по ягоды. Ты помчишься впереди них всех.
— Прошу извинить, но я все же не понял, зачем и при чем здесь жительница Самары?
— Не заморачивайся, потом докумекаешь.
— Как скажете. А шухер — это переполох?
— Переполох тоже неплохо, но лучше шухер.
Бастиан вздохнул, опечаленный неопределенностью ответа.
— Надеюсь, вы помните, я очень не люблю убивать людей?
— И это радует. Шо б это было, если б смертоубийство стало твоим хобби? В общем, действуй, если где сам не допетришь, я подскажу.
Бастиан вновь поглядел на сопровождающих. Последние минуты три, казалось, они утратили интерес к песнопевцу. Возможно, именно потому, что, стремясь остаться «наедине с Лисом», он завел бравурную песнь о деяниях героев, которым через несколько десятков лет еще лишь только предстояло сложить голову в Ронсевальском ущелье в неравной схватке с неисчислимыми полчищами сарацин. А может, с местной шайкой басков, что менее героично, но более вероятно. Выводя особо пафосную руладу, он в молитвенном жесте свел ладони перед собой, затем воздел одну руку к начинающему темнеть небу, призывая его в свидетели доблести реймсского епископа Турпина, сподвижника неистового Роланда, храбро, но кротко и без пролития крови сокрушавшего вражьи орды.