— Я попробую, — кивнул он. — Я просто хочу знать, чего я боюсь на самом деле.
— Если что, я помогу, — заверил его Люпин и распахнул дверь шкафа.
Протяжный гудок огласил учительскую, и из шкафа вылетел огромный красный КАМАЗ, фары которого, несмотря на ясный день, ослепили Сашу дальним светом. Он видел даже перекошенное лицо водителя.
Саша замер как вкопанный, глядя на приближающуюся махину, готовую раскатать его в лепешку, как вдруг Люпин быстро встал между Сашей и его страхом. Гудок мигом стих, будто кто-то выключил в помещении звук, и перед профессором повис молочно-белый шар.
— Ридикулус, — улыбнулся Люпин. Шар превратился в муху и улетел в шкаф.
— Гарри? — Гермиона уже не плакала и лишь смотрела на него широко распахнутыми глазами.
«Нужно выкручиваться», — мелькнуло у Саши в голове, хотя КАМАЗ все никак не хотел покидать его мыслей.
— Я, ну, — Саша замялся. — Дурсли все детство рассказывали мне, что родители погибли в автокатастрофе. И теперь я боюсь больших машин, грузовиков, и… И вообще, у меня стресс.
Для правдоподобности Саша дернулся и громко выразительно сглотнул.
— Тебе нужно выпить чаю, — тихо сказал Люпин. — А лучше — шоколаду. И тебе, Гермиона. Идемте.
Люпин повел их в свой кабинет, невзирая на протесты.
— Гарри, — дернула Сашу Гермиона, когда они просидели у Люпина уже полчаса и успели успокоиться. — А что это за машина такая? У моих родителей тоже есть машина, но водитель там сидит справа. А у твоего грузовика водитель сидел слева.
Она уставилась на Сашу, ожидая ответа, да и Люпин явно заинтересовался и придвинулся поближе.
«Вот это влип», — подумал Саша и на сей раз неподдельно сглотнул.
Часть III. Глава 7. О благих намерениях
Впоследствии Саша так и не смог разобраться, как он выкрутился из этой ситуации. Он нес какую-то околесицу о том, что слабо представляет себе грузовик, о том, что это первый детский страх, и о том, что его подсознание само придумало столь абсурдную картину. В итоге профессор Люпин мягко потрепал его по плечу и подвинул к Саше чашку с горячим шоколадом. Гермиона, подозрительно рассматривавшая друга, списала все на стресс и на то, что боггарт отражает страхи, а не воспоминания. Саша же для себя сделал выводы более чем однозначные.
«В этом мирке становится все сложнее и сложнее, - думал он, лежа очередной бессонной ночью на своей кровати и рассматривая полог, - а этот Люпин хоть и кажется милым и добродушным, чуть не спалил меня. И где я его мог видеть? Определенно, я знаю его. Вот только откуда?»
Будучи не на шутку взволнованным инцидентом с боггартом, Саша еще неделю подозрительно поглядывал на Гермиону и с опаской относился ко всякому вопросу Люпина. Но, казалось, и Гермиона, и профессор даже думать забыли о произошедшем, так что вскоре беспокойство сошло на нет и жизнь Саши в замке потекла своим чередом.