Наверное, Дед Мопед и в самом деле – не стал бы устраивать заговор против власти, даже если бы ему это предложили. Так как был типичным советским паркетным генералом. Как писал Суворов в характеристике – в бою застенчив. Но толпа – не размышляла, толпа – чувствовала. Толпе не нужно было настоящее правосудие, толпе нужна была расправа. И когда по телеку стали показывать новости о том, как доблестными «спивробитниками СБУ» раскрыт коварный заговор – толпа почувствовала кровь…
* * *
Уже ночью – на майдане стали собираться фронтовики. Рано постаревшие люди в камуфляже – шли на майдан неосознанно, потому что киевский майдан в Украине – стал больше чем просто местом для митингов. Майдан стал инструментом для воздействия на власть – в той ситуации, когда никаких других инструментов воздействия на власть просто не оставалось.
Некоторые из тех, кто шли на майдан – уже были там, в 2014-м, а кто-то и в 2004-м. Их – можно было отличить по тому, как они знали все прилегающие к майдану проулки, а так же и по тому, как они неосознанно выходили на проезжую часть, шли не по тротуару.
Их было немного. Потому что большая часть из тех, кто праздновал здесь победу в холодном феврале две тысячи четырнадцатого – уже лежали в земле, а кто-то – не имел даже и могилы, будучи тайком погребенным, чтобы скрыть потери. Но вместе с ними – шли многие из тех, кого не было, ни на первом, ни на втором Майдане. Шли фронтовики. В основном – из числа мобилизованных. Несколько волн мобилизации – взбаламутили страну, отсидеться, по принципу «моя хата с краю» – уже не удавалось. Мужики, которые до этого вообще не участвовали в политике – охранники, работяги, трактористы – шли на фронт, получали там оружие. Учились умирать и убивать. Мерзли в окопах и на блоках, брошенные правительством, которое послало их воевать против собственных сограждан. Без нормальной брони, без амуниции, без теплой зимней формы, часто – без подвоза продовольствия. Снабжаемые только волонтерами.
И, как и в первую мировую войну – на фронте развернулась пропаганда. Потому что когда ты каждый день можешь умереть, у тебя возникает естественный вопрос – за что? И когда на каждом шагу твое правительство до безумия цинично кидает тебя, говоря при этом красивые речи – возникает вопрос: как так. На фронте он стоит особенно остро.
А пропагандисты все – это Азов, Айдар, Правый сектор. Люди с неонацистскими взглядами. И чем больше фронт зверел от ежедневной зрады в верхах – тем более убедительной становилась их пропаганда. И еще одно – на фронте, к сожалению, были в основном русские. «Украинцы первого сорта», как называл их президент, львовяне, галичане, ивано-франкивцы – в основном от мобилизации уклонялись, бежали то в Россию, то в Польщу, то в Румынию – была в них этакая природная крестьянская хитрость, умирать за идеи они не хотели. А русские шли на фронт. И они, пыль человеческая, не имевшие такой тесной спайки с семьей, с громадой