Как показал в конце 1929 г. знаменитый чекист Яков Блюмкин, его ещё в 1927-м предполагали отправить на подавление восстания в Якутию, но Пузицкий всё откладывал ознакомление бывшего эсеровского боевика с материалами, а потом сам убыл в Якутск[319]. Вместо отправленного резидентом за кордон Блюмкина лубянские начальники послали в Якутию проштрафившегося ленинградского чекиста. Относительно роли Сыроежкина в якутских событиях известно немногое. С 1927 г. по февраль 1929 г. Сыроежкин являлся уполномоченным Северо-Восточной экспедиции ОГПУ и начальником карательной группы, действовавшей против повстанцев в Среднеколымском округе.
Опыт борьбы с «ксенофонтовщиной» наглядно показал лубянским начальникам, что чекистский аппарат в Якутии был слабым и очевидным образом нуждался в привлечении специалистов со стороны. Так, 3 октября 1927 г. произошёл большой конфуз с участковым уполномоченным ОГПУ В. И. Халиным, который, имея в подчинении шесть человек, в панике бежал при приближении к с. Петропавловск мятежного отряда М. К. Артемьева, состоявшего всего из 14 участников. Вероятно, его испугала судьба одного из местных партийцев: примкнувшие к якутским мятежникам тунгусы Сысолятин, Максимов, Амосов и Атласов, занявшие Петропавловск до прихода отряда Артемьева, по своей инициативе расстреляли коммуниста Петра Прокопьева. Насколько известно, это была единственная человеческая жертва во всей кампании со стороны властей.
И вот Халин, который ранее при подавлении выступлений храбро присваивал трофеи, увидев настоящую опасность, сбежал налегке, бросив как списки информаторов, так и районные сводки вместе с директивами ОГПУ. В январе 1928 г. вся эта документация была обнаружена органами ОГПУ «при захвате бандштаба в Мытатском наслеге». Чекисты сообщали, что в руках повстанцев оказался и наисекретнейший приказ ВЧК от 17 июля 1921 г. № 216 «с инструкцией по осведомлению, разработкам и агентуре, на коем бандитом Ксенофонтовым были сделаны пометки о возможности применения указанной формы работы внутри банды». За «преждевременное бегство… от бандитов» и оставление врагам секретной переписки в сентябре 1928 г. Халин оказался под судом Коллегии ОГПУ[320].
Вообще, повстанцы не демонстрировали особой враждебности к чекистам, оказавшимся в пределах досягаемости. Заведующий факторией коммунист Фомин вместе с сотрудником ОГПУ Рекославским жили на свободе в своём доме в Петропавловске с одним условием: не отлучаться из селения. Отряд М. К. Артемьева перед выездом из Петропавловска во второй половине ноября 1927 г. освободил из-под стражи работника ОГПУ Николая Прокопьева. Когда работу оплошавших местных чекистов стали оценивать прибывшей в Якутск комиссией, то высокопоставленные следователи не ограничились отдачей под суд одного Халина. Так, уполномоченный ОГПУ П. С. Жерготов, добившийся бескровного разоружения отряда Артёмьева, был расстрелян — видимо, с целью скрыть какие-то неприятные для чекистской верхушки факты.