Не нашёл себя в мирной жизни и бывший командир партизанского эскадрона Г. И. Бутырский, в конце 1929 г. скрывавшийся от милиции в связи с растратой. Чтобы добыть денег, он убеждал случайных знакомых в том, что является одним из лидеров повстанческой группировки, которая готовит восстание. Зацепившись за эту информацию, чекисты развернули дело и арестовали 27 чел. — то есть всех, кто эти слухи пересказывал. Основная часть привлечённых к бывшим партизанам отношения не имела. Немалую роль в запутывании доверчивых обывателей в чекистскую сеть сыграл бывший коммунист Ф. И. Чернышев, секретный информатор Каменского райаппарата ОГПУ.
Помогло чекистам и письмо секретаря партячейки с. Ярки Лущенко, в котором тот в январе 1930 г. сообщал Каменскому райкому ВКП (б) о трудностях в проведении коллективизации и хлебозаготовок. По мнению Лущенко, причиной трудностей стало наличие в селе антисоветской организации — «этой организованной контрреволюционной силой являются партизаны». Активист призывал на помощь органы ОГПУ, чтобы «к-р гнездо расслабить». Впоследствии тот же Лущенко обвинял Трунтова в том, что этот крепкий хозяин-единоличник «помогал мучицей» многим разорённым и голодавшим односельчанам, питавшимся лебедой.
Григорий Сыроежкин активно участвовал в следствии по партизанскому делу, проводил очные ставки и подписал обвинительное заключение. В мае 1931 г. партизан осудили тройкой на разные сроки заключения, а раскулаченного мясоторговца Е. Ф. Душкина, давшего 10 рублей Бутырскому «на организацию», расстреляли. В период реабилитации в 1965 г. выяснилось, что признательные показания обвиняемые давали «под принуждением», в том числе физическим[328].
На расправе с бывшими партизанами Григорий не остановился. Случай снова отличиться представился ему через несколько месяцев: летом 1931 г. Сыроежкину поручили командовать отрядом при подавлении восстания в Чумаковском районе, где тот проявил себя с привычной жестокостью.
В отличие от 1930 г., крестьянские восстания в терроризированном чекистами Западно-Сибирском крае в 1931 г. вспыхивали только дважды. Одно из них — вооружённое выступление голодавших ссыльных крестьян в Парбигской комендатуре Чаинского района Нарымского округа — давно описано в литературе. Но тремя неделями ранее Парбигского восстания в июле 1931 г. на территории современных Убинского и Северного районов Новосибирской области (тогда на их месте существовал Чумаковский район Западно-Сибирского края) в бассейне Оми, Ичи и Сенчи вспыхнуло крупное крестьянское выступление против «раскулачивания» под лозунгом «Долой коммунистов и колхозы, да здравствует свободная торговля!» Спрятавшиеся от властей в глухой тайге крестьяне, знакомые с советским произволом не понаслышке, увидели в политике «великого перелома» возвращение ненавистного военного коммунизма и дали ему ещё один бой. До сего времени даже в новейшей литературе об этом восстании приводится весьма скудная и не вполне точная информация.