Даже теперь, когда Сесили была так необходима материнская поддержка, Шарлотта отталкивала ее от себя, не желая ей помогать. За последний год мать настолько отдалилась от нее, что Сесили даже не знала, как к ней подступиться.
Зато Митч всегда без труда находил общий язык с матерью. Он был и оставался ее любимчиком. Золотой мальчик, не способный на дурной поступок. А также Мадди, такая любящая, такая чуткая и отзывчивая, просто прелесть, своего рода бонус или выигрышный билет в моментальной лотерее.
Холодность матери подчеркивала одиночество Сесили, ее обособленность от остальных.
В тяжелом подавленном настроении Сесили поднималась к Шарлотте, пытаясь переключиться с мыслей о Шейне на разговор с матерью, поддержка которой была ей просто необходима. Тихо постучав, она негромко произнесла:
– Мама, это я, Сесили.
Потянулась долгая томительная пауза, затем раздался голос:
– Входи.
Сесили вошла и замерла на месте. Руки Мадди не коснулись убранства этой комнаты, здесь все было как при бабушке. Атмосфера прошлого подействовала на Сесили самым успокаивающим образом.
– Мне сразу вспомнилась бабушка.
Шарлотта с книгой на коленях сидела в кресле, обитом полинявшей зеленой парчой, и смотрела в окно.
– Я попросила Мадди ничего здесь не трогать.
Сесили подошла к кровати, и на ее глаза навернулись слезы, которые она поспешно прогнала прочь.
– Это ведь бабушкина свадебная юбка-килт, не так ли?
– Да, мы нашли ее на чердаке.
На выцветшем от времени килте сохранилась старая вышивка: переплетенные в форме круга тюльпаны – символ обручального кольца.
– Знаешь, когда мы приезжали к бабушке и дедушке, я расстилала килт на полу и закутывалась в него, как в кокон.
Воспоминание возникло неожиданно, оно всплыло из глубин памяти. Сесили даже не понимала, откуда оно взялось.
– Когда входил дедушка, он бережно поднимал меня, закутанную в килт, клал на кровать, а потом рассказывал о том, как он познакомился с бабушкой. Он полюбил ее с первого взгляда. Дедушка говорил, что в тот самый миг понял, на ком он женится.
Из полуоткрытого окна веял слабый ветерок, он обдувал голову Шарлотты, вспушивая локоны цвета шампанского.
– Они очень любили друг друга.
Однажды Сесили задала себе вопрос: существует ли на свете подобная любовь? Относясь к любви с некоторой долей скепсиса, она убедила себя, что любовь, какой любили друг друга дедушка и бабушка, всего лишь иллюзия, мираж. Идеализация летних детских воспоминаний продолжалась до тех пор, пока с них не исчез налет волшебства и они не были стерты во всем сомневающимся, скептичным умом. Однако расставание с данной иллюзией не было закончено – каждый раз, когда Сесили видела, какими глазами ее брат смотрит на Мадди, ей приходилось напоминать самой себе, что это всего лишь игра ее воображения. Несмотря на это, глаза и выражение лица Митча странным образом точь-в-точь походили на влюбленные глаза дедушки.