— Товарищ командир, дозвольте доложить! — крикнул он. — Революционный летчик Ганя Киш ногу снял! И как он, бедняга, летает! Фельдшера надо!
Так мы узнали истинный смысл того, что сам Киш называл «маленькой чепухой».
Оказалось, что еще во время мировой войны ему ампутировали одну ногу выше колена. Теперь он сильно натер культю и вынужден был снять протез.
— Почему не доложили об этом? — спросил я с упреком.
Киш смущенно отвернулся и тихо ответил:
— Очшен лублю летайт. Прикончить надо белый гвардия в Россия, потом в Венгрия…
Программу тренировочных полетов Киш закончил успешно. Начальник авиации армии сразу же отозвал его. Я рекомендовал направить Киша в разведывательный отряд. Там ему было бы легче, чем на истребителе.
Уже под Перекопом Ганя снова прибыл к нам с 49-м авиаотрядом. Все ему обрадовались. Да и как было не полюбить этого смелого летчика и душевного человека. Летал он в основном на самолетах-разведчиках «эльфауге» и «анасаль». Но иногда просил и «ньюпор».
— Вспоминайт молодость, — с улыбкой говорил он.
Самые трудные задания Киш выполнял безупречно.
Врангелевские самолеты не раз удирали от него. Вот каким был Ганя Киш, наш боевой друг, настоящий герой гражданской войны.
Так Октябрьская революция опрокинула все прежние понятия. Бывший летчик австро-венгерской армии теперь боролся за Советскую Россию. А русские летчики белой авиации сражались против своего народа.
В Елисаветграде я сдружился еще с одним хорошим человеком, комиссаром боевого отделения Иваном Савиным. Было ему двадцать два года. Савин — простой рабочий парень, бывший солдат царской армии — поражал меня глубиной суждений. Он редко думал о себе, всегда о людях.
Как-то однажды зашел у нас разговор о значении Октября. Савин сказал задумчиво:
— Понимаете, Иван Константинович, революция уже победила. — Он стал загибать пальцы: — Разбиты немцы и Юденич, французы в Одессе, Колчак на востоке, англичане на Севере, Деникин… — Савин мягко засмеялся. — Пальцев не хватит, если всех перечислить. И еще, конечно, полезут… Они, как азартные картежники, все хотят отыграться… Я, товарищ командир, так полагаю: нас недаром торопят с ремонтом машин и присылают нам новый народ. Повоевать придется еще основательно.
— Да, Иван Дмитриевич, и у меня такое же предчувствие, — ответил я.
А он продолжал:
— Только нас им не сломить, любая вражеская карта будет бита. Вы замечаете, какими стали ребята в отрядах? Мы делали революцию, а она переделывала нас. Согласны?.. Ну вот. Я так рассуждаю: кто честен и понял правду коммунизма, того не свернешь. А таких людей в республике миллионы. И это — самое главное…