– И когда мы сможем нанести ей удар? – спросил Сеймур, стараясь не выдать своего нетерпения. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что графиня оказалась совсем не той, за кого себя выдавала.
Иглтон задумался, постукивая пальцем по папке. Затем он взглянул на Сефтона.
– Можно прямо сейчас. Но сначала необходимо подтвердить слухи в проверенных источниках, а остальную работу доделают лондонские сплетники.
Сеймур улыбнулся. Чем скорее они разоблачат графиню и окатят грязью Деверила, тем лучше. Он поерзал на стуле. Очень скоро она станет умолять его о прощении. Она будет сожалеть, что подсунула ему фальшивый договор. И он точно знал, как заставит ее вымаливать прощение: на коленях, лаская его пенис, как в летнем домике с Деверилом.
Одна, две, три ступеньки и еще три ступеньки отделяли его от нее. Чэннинг осторожно закрыл за собой дверь в библиотеку лорда Эверта и вошел в полутемную комнату. Алина стояла около шкафчика, спиной к нему, разглядывая графины. Ах, эта ее соблазнительная обнаженная спина. Ну, почти обнаженная спина. Чэннинг ощутил резкий прилив желания и на мгновение подумал о том, чтобы отложить разговор и сразу перейти к самой приятной части любовного свидания. Сегодня на ней было шифоновое платье нежного персикового оттенка, идеально облегающее изящные плечи, низкий вырез ее лифа зеркально отражал вырез на спине.
Она знала, как надо одеваться, чтобы подчеркнуть свои достоинства, в ней все было безупречно – от гребешка в волосах до изящных туфелек. Ни одна вещь в ее туалете не была выбрана случайно. Но Алина выглядела безупречно не только в одежде: идеальный маникюр, на случай, если вдруг кто-нибудь увидит ее без перчаток, легкий аромат изысканных духов, неяркий, умело наложенный макияж – все это делало ее неотразимой. И все же никому и в голову не пришло бы сравнить ее с красивой и глупой куклой. Во всем ее облике, в ее взглядах и улыбке, в веселом смехе и в том, как она сегодня бросилась в его объятия в экипаже, было слишком много жизненной силы. И она заряжала его этой силой, заставляя чувствовать себя по-настоящему живым.
В Лондоне не было женщины, которая могла бы сравниться с ней, и он оказался не единственным мужчиной на балу, кто это заметил. В доме леди Эверт собрался почти весь лондонский свет. Этот бал стал одним из самых значительных событий начала сезона. Люди жаждали показать себя и посмотреть на других, они соскучились по бурной светской жизни после долгой зимы и пасхальных каникул. Все внимание было приковано к Алине. Глядя, как другие мужчины не сводят с нее глаз, танцуют с ней, обнимая за талию, или касаются ее руки, Чэннинг испытывал незнакомое ему ранее чувство собственника, попросту говоря, он ревновал.