– Останься со мной, и мы вместе увидим, что принесет завтрашний день.
Он повел ее по темным коридорам в комнату, где иногда ночевал, оставаясь в Аргози-Хаус. Его рука была теплой и надежной.
– Ты думаешь, это удачная мысль? – запротестовала Алина, тая от его поцелуев.
Ее тело не сомневалось, что руки Чэннинга были для нее лучшим лекарством. Но разум сопротивлялся – та его часть, которая прекрасно знала, что секс является лучшим средством для завоевания власти, не давала ей покоя. Она сама отлично научилась пользоваться этим оружием за годы своего брака. Секс был инструментом, игрой. Алина понимала это. И Чэннинг, сделавший секс своим бизнесом, тоже прекрасно в этом разбирался. Секс был единственным, что их объединяло, в чем они понимали друг друга без слов. И возможно, сейчас Чэннинг собирался воспользоваться этим оружием, чтобы заставить ее внять его доводам.
Чэннинг тихо рассмеялся, уткнувшись в ее шею и прижимаясь к ее бедрам. Алина почувствовала его горячее и настойчивое возбуждение.
– Думаю, это самая прекрасная идея на свете.
Он слегка отстранил Алину от себя и принялся расстегивать ее платье, нежно касаясь губами ее шеи, уха. Расстегнув последнюю застежку, он спустил платье с плеч женщины. Затем потянул вверх сорочку, стягивая через голову. Он опустился на колени, чтобы снять с ее ног чулки. Она раздвинула ноги, думая, что он станет целовать ее, но Чэннинг медленно сомкнул их и покачал головой.
– Не сегодня, – мягко сказал он.
Раздевая ее сегодня, он вел себя по-новому. Чэннинг всегда был внимательным любовником, но сегодня все выглядело иначе. Он не собирался соблазнять ее. Они не станут пить шампанское обнаженными перед зажженным камином, не будет шелковых лент и изысканных соблазнов, потому что Чэннинг не желал играть этой ночью. Осознав это, Алина испугалась, и ее охватила дрожь. У нее было странное, пронзительное чувство, как после их близости в экипаже, как после его признаний в библиотеке Эверта.
Чэннинг отступил на шаг. Алина услышала, как падает на пол его одежда. Теперь она поняла, почему он не хотел зажигать свечи. При свете зажженной лампы они могли бы наблюдать за реакцией друг друга, наслаждаясь изощренным искусством игры. А в темноте они могли лишь чувствовать прикосновения, даря друг другу нежность и ласку. Темнота делала их честными.
Чэннинг приблизился к ней. Его обнаженное тело пылало от возбуждения. Алина ощутила этот призывный жар, когда он медленно увлек ее к постели. Она легла на кровать, и он последовал за ней, накрыв ее своим горячим телом, обволакивая своим желанием. Он на мгновение замер, доставая презерватив, а затем Алина снова ощутила нежное прикосновение его тела.